Джеймс Роллинс - Пирамида

Тот грузно подался вперед, беседуя с пилотом, который показывал на радиопередатчик. Потом, уже без улыбки, обернулся к Генри.

— Похоже, все усложняется.

У профессора сильнее забилось сердце.

— Что вы имеете в виду?

— Ваш племянник связывался с лагерем. Кажется, у фотографа из «Нэшнл джиографик» большие неприятности.

Генри вспомнил, как Филипп рассказывал о ранении Нормана. Ему не дали выяснить все подробности, и он знал только, что фотографу нужна медицинская помощь.

— Что случилось?

Аббат начал выбираться из вертолета.

— Наш план изменился, — озабоченным тоном сообщил он. — Мне нужно достать еще горючего, чтобы хватило до самых раскопок. Без посадки.

Генри схватил его за руку.

— Что происходит?

Один из охранников сбросил руку профессора, освобождая аббата. Однако тот ответил:

— Похоже, ваш племянник считает, будто инки собираются принести фотографа в жертву.

Генри вздрогнул. Аббат Руис похлопал его по колену.

— Не беспокойтесь, профессор Конклин. Фотографа нам уже не спасти. Но мы попадем туда прежде, чем убьют остальных.

Придерживая над головой шляпу, великан нырнул под вращающиеся вхолостую лопасти.

Стиснув кулаки, Генри откинулся на спинку сиденья. Кровавые ритуалы. Он даже не учел их возможность, но, принимая во внимание религиозные обряды инков, должен был учесть! Сэм и остальные студенты попали в дьявольские тиски: с одной стороны — инквизиция, с другой — затерянное племя инкских воинов...

Из окна было видно, как аббат показывает пилоту поднятый большой палец, а партизаны подкатывают к вертолету две запасные бочки горючего.

Прищурив глаза, Генри догадался, что, меняя план, аббат руководствуется вовсе не добротой душевной. Если Сэм с остальными погибнут, месторождение Sangre может потеряться на целые века. Аббат Руис не собирался рисковать. В руки улыбающегося чилийца перекочевали еще две пачки банкнот.

Корпум вертолета вздрогнул: запасные бочки с горючим заняли свое место. Аббат поспешил обратно в кабину.

Генри откинул голову назад, и из его горла вырвался сдавленный стон.

Время пошло — для всех них.

Мэгги следила за тем, как Сэм меряет комнату шагами, словно бык, ожидающий выхода на арену. Сэм сжал шляпу так, что побелели костяшки пальцев, и время от времени хлопал ею по бедру. Как только их одежду постирали и высушили, он сразу же переоделся в джинсы и жилетку. Мэгги догадывалась, что Сэм сделал это от досады и злости на инков.

Хотя девушка понимала его, они с Деналом остались в той же свободной одежде, не желая обидеть хозяев.

Весь день Сэм пытался уговорить шамана, чтобы их впустили в храм или вернули Нормана назад. Камапак отвечал одно и то же. Теперь Сэм и сам мог это перевести: «Нельзя». Понятия не имея, где скрыт священный храм, ребята не могли строить планов по спасению. Лесистая долина простиралась на тысячу акров. Студентам оставалось лишь уповать на милость инков.

— Я связался с Филиппом и описал ему наше положение, — задыхаясь, проговорил Сэм. — Но какой от него толк?

Мэгги шагнула вперед и, схватив его за руку, остановила бесцельное хождение.

— Успокойся, Сэм.

В его глазах застыло чувство вины и отчаяние.

— Это все из-за меня. Не надо было оставлять его одного. О чем я только думал?

— Они приняли нас в свое племя, со всей теплотой. Откуда ты мог знать?

Сэм покачал головой.

— Все равно нужно было подстраховаться. Сначала Ральф... теперь вот Норман. Если бы я только... если бы только...

— Что? — спросила Мэгги, крепко сжимая его руку. Девушке нужно было, чтобы он ее выслушал. Его самобичевание не приносило пользы никому. — Ну что бы ты сделал, Сэм? Если бы ты оказался рядом с Норманом, когда за ним явились инки, как бы ты, по-твоему, сумел их остановить? Любое сопротивление привело бы к тому, что перебили бы всех нас.

Сэм вздрогнул, его взгляд прояснился.

— Что же нам делать?

— Пользоваться мозгами, вот что делать. Надо хорошенько подумать. — Мэгги отпустила Сэма, надеясь, что теперь он ее выслушает. — Во-первых, по-моему, они вовсе не собираются причинять нам вред. Норман ранен, поэтому его и забрали в храм. Мы все здоровы.

— Возможно... — Сэм посмотрел на Денала. Стоя возле камышовой циновки, тот выглядывал на улицу. Сэм понизил голос. — Но как насчет него? Они забирают туда и детей.

— Денал не ребенок. Для инков он уже взрослый. Вряд ли ему грозит опасность.

Но ты замечала, как они на него смотрят, когда он проходит мимо? Как будто с любопытством и смущением.

Мэгги кивнула. «И еще с опаской», — молча добавила она. Но ей не хотелось расстраивать Сэма еще больше.

Денал бросил с порога:

— Сюда идут.

Мэгги тоже услышала, как кто-то, не таясь, приближается. За стенами их укрытия звенели взволнованные голоса. Некоторые пели.

Сэм подошел к Деналу.

— Что там творится?

Мальчик пожал плечами, но Мэгги заметила, как его пальцы, придерживавшие камышовую циновку, задрожали. Сэм обнял его одной рукой за плечо, а в другую взял винчестер. Вооружившись, он отодвинул циновку и шагнул за порог с готовностью принять бой.

Мэгги поспешила к товарищам, не желая, чтобы Сэм сгоряча наломал дров.

Солнце совсем ушло за горизонт. Пока они думали о спасении Нормана, на деревню опустилась ночь. Повсюду зажигались яркие, словно звезды, факелы, а сверху светила полная луна.

Соседняя площадь постепенно наполнялась инками. Некоторые несли факелы, другие высекали искры, ударяя кусочками кремня. Послышалась ритмичная барабанная дробь, и стайка женщин принялась танцевать. В середине площади внезапно вспыхнул костер.

— Опять праздник, — заметила Мэгги.

К ним приблизился инка с кремнями и, белозубо улыбаясь, застучал ими в такт барабанам. К хору присоединились флейты и трубы.

— Такое впечатление, будто у этих ублюдков День независимости, — буркнул Сэм.

— Смахивает на вечеринку, — согласилась Мэгги. — Но по какому поводу?

Увидев лицо Сэма, она пожалела о своем вопросе. Мэгги подошла к юноше, догадываясь, о чем он думает. Она тоже изучала культуру инков. Кровавый ритуал всегда сопровождался у них деревенским праздником. Жертвоприношение считалось радостным событием.

— Мы ведь не знаем, имеет ли это какое-нибудь отношение к Норману, — сказала Мэгги.

— Вот именно, — проворчал Сэм.

Жавшийся к порогу Денал вдруг рванулся вперед.

— Смотрите! — сказал он, показывая рукой.

Входившие на площадь расступились, пропуская одинокую фигуру, одетую в темно-коричневую рубаху и черную накидку, наброшенную на одно плечо. Казалось, человек пребывает в оцепенении: он шел слегка пошатываясь, словно пьяный.

Сэм недоуменно пролепетал: