Валерия Лютая - Мы , Богини, сами решаем... [СИ]

— А с той академией как получилось? — ну, что поделать. Я личность интересная.

— Та там вообще весело так вышло. В общем я узнала, что из-за перенабора мы не можем возобновить программу обмена учениками. Пришла к прунцу. Он конечно сразу сказал «все сделаем» и потом приехали «послы» из той академии. Я сказала, в смысле мы с ними еще не взаимодействовали? А в каких условиях мы там будем? — и недовольные тени отправили меня туда на день. Там я тала наводить свои порядки. Избила их принца. Потому что он не хотел по хорошему просить прощения у девочек, которых избивал. Потом узнала, что тут убивают духа академии. И давай узнавать как спасти. В итоге большая часть учеников делалась магией, а там не одна и не две тонны были. И из нашей тоже. Потом я перенесла эту массу энергии на другой уровень и вливала уже свою. Когда очнулась, Катюха мне сказала, что я ректор. Ты бы мои глаза видел! Как у срущей мышки, ну ей богу.

Под конец рассказа он откровенно хохотал.

— А кто такая мышка? — я ему сбацала иллюзию. И он пошел по второму кругу неистового ржача.

— Еще вопросы есть? — я усмехнулась.

— Да, где твои родители, — я помрачнела.

— Их всех убили! — ложка в моей руке расплавилась и металл закапал на стол.

— Всех? Подожди, если родителей убивают пока человеку не свалится совершеннолетие, то ему находят приемных… Что-то не сходится. Ты бы не говорила про смерть родителей, если бы это произошло недавно.

— Про биологических родителей я узнала, когда блок с воспоминаний спал. Мне исполнилось 18 лет. Я увидела смерть первых родителей, про которых я не знала вообще. Меня интересовало откуда этот кулон, — я указала на шею, где он до сих пор висел, — но про них мне не рассказывали.

Сразу после того как я получила письмо из академии, я с Максом, защитник, который мне отдал письмецо, пошли домой праздновать. Друзей у меня на тот момент не было. По доге домой я услышала крик моей мамы. В тот день была резня. Я впервые убила и далеко не одного… демона и падшего, но… Я не успела. В этой реке из крови я собирала вещи. Я забрала все свои и драгоценности из сейфа родителей. Им они уже были ни к чему. Им вырвали сердца. Потом я «побеседовала по душам» с одним падшим и спалила дом. Как ты понял, дома у меня нет. У меня есть деньги что бы его купить, а я даже его выбить у правительства бесплатно могу, но не хочу. Пока что. Я хочу свершить пророчество и отомстить за родителей. Ну и преподавать нравится.

Мы промолчали пару минут.

— А теперь ты, — он вздохнул, какое-то время помолчал и начал рассказ.

— Я родился в Митроне. Маму звали Ольга. Она была человеком с крохами дара. У нее были красивые длинные вьющиеся волосы. И синие глаза. Такие ясные, как ночное небо. Как космос. Они завораживали. Пленили в ласковых объятиях ее взгляда… В Ад она попала случайно. Через блуждающий портал. Но быстро оказалась в центре внимания. На балу она встретила отца и влюбилась. Она любила его безграничной любовью… Сыграли свадьбу и родился я. Она всегда сидела дома-папа был очень ревнив. В особняке всегда было чисто, я был сыт, она очень вкусно готовила. Но, чем старше я становился, тем больше замечал изменения в ней. Она прятала за макияжем синяки. Когда мне было 56 (по твоим меркам это около 6) Я впервые поднял на отца руку, потому что увидел как он ее бьет… — он запнулся. Но продолжил. — На какое-то время все прекратилось, по крайней мере я не замечал ни синяков, ничего. Все вернулось на свои места.

А когда мне было 113 — я вернулся со школы, и едва открыв дверь услышал неистовые крики, — его тело содрогнулось. — Когда я вбежал на второй этаж, где находилась мамина комната, то увидел ее горящее и обугленное тело. Над ней в приступе ярости стоял отец. Я ненавижу его! — он ударил по столу с такой силой, что он просто раскололся. По его лицу скатилась слеза. Он принял боевую ипостась, тяжело дышал, горел, а ручей слез не прекращался. Только сейчас я увидела в нем ребенка. Ему нужна защита. Он ненавидел эту службу, но хотел отомстить отцу. По этому я нашла его в таком состоянии.

Мне ничего не оставалось как подойти и обнять его. Мне его огонь ничего не сделает. Распахнув крылья и накрыв его, ограждая от всех гадостей жизни, хотя бы на время, хотя бы иллюзорно, но дать ощущение защиты в трудный момент очень нужно! Я знаю, что через 10 минут он придет в себя и с большим рвением будет заниматься и учиться, станет сильнее, будет защищать слабых, но сейчас ему самому нужна защита, и я ее дам.

И действительно минут семь и он перестал плакать, еще минуты две всхлипывал и тяжело дышал, а затем успокоился окончательно.

— Никому не рассказывай, — твердо сказал он.

— Фи, больно надо, — он усмехнулся.

— Знаешь, по тебе не скажешь, что тебе 19. Ощущение, что лет 25.

— Сомнительный комплимент для девушки… — он почесал репу, пытаясь осмыслить слова.

— А чего сомнительный, если ты умная, мудрая и сильна духом не на свой возраст? — ну, с этой стороны ладно.

— Ну, допустим, но мы обычно хотим выглядеть моложе внешне, — я искоса на него посмотрела.

— Нууу, на свой возраст и выглядишь. Но когда без раскраски и волосы собраны, то на 17 где-то.

— Оу. Спасибо. Ладно, помоги мне это перенести в вашу комнату. В карман не кидать! — я всучила ему шурпу в большой кастрюле. Сама понесла все остальное. Оно изволило влезть в корзинку.

Мы шагнули в портал, затем перенеслись в комнату ребят.

— Линааа, — на меня накинулись девочки. Драгон успел забрать у меня корзинку. И не прошло и секунды, как на меня запрыгнула Ламия, а после обняли и Валя, Фиинна и Рена(Анаорена), Лара скромно стояла в сторонке и как-то забито помахала, вымученно улыбнувшись.

— Лара, что случилось? — девочки расступились. Она опустила голову.

— Ничего, — тихо сказала, некогда более активная девушка. Цветные волосы, стрижка под мальчика-челкарика. Пирсинг в носу, проколотая бровь. Худенькая девочка, в полосатых чулках разного цвета, один из которых спущен. Черные туфли, как у куклы, с железными вставками, которые она сама же и прибила. Она любила танцевать чечетку. Серая толстовка с большим капюшоном, отделанным изнутри черной тканью, нарисованной дохлой мышкой зеленого цвета в лужице фиолетовой жижи и оттянутым карманом посередине. Она всегда складывала туда руки, когда нервничала, грустила или испытывала дискомфорт. Прямо как сейчас.

— Ладно, — я подошла к ней ближе и обняла, залезая в ее голову и ища причину такого поведения.

— Скотина! А ну иди сюда!!! — я резко развернулась и подошла к Винсенту. — Ты какого хрена распускаешь свои грязные руки?! — я ударила его. Он ее лапал!!! Падла! Извращенец!

— Но она же особь женского пола! — оййй… лучше бы ты этого не говорил.