Валерий Барабашов - Незримые поединки

Указания Владимира Ильича Ленина, его советы помогали воронежским чекистам своевременно и политически грамотно решать многочисленные сложные вопросы, учили партийной принципиальности и твердости духа в борьбе с контрреволюцией.

Эти папки, находящиеся в архивах, отличаются лаконичной надписью: «Хранить вечно». Имена людей, документы о которых собраны в них, это имена бойцов несгибаемой ленинской гвардии. Они навечно в нашей памяти.

Всякий раз, когда прикасаешься к этим папкам, испытываешь волнение… Пожелтевшие за десятилетия бумажные листы, всевозможные акты дооктябрьского периода, донесения департаменту полиции офицеров так называемого штата жандармских управлений, протоколы допросов и смертные приговоры военно-полевых судов по делам революционеров.

…И как бесценные реликвии — письма самих революционеров, их дневниковые записи, наброски будущих статей для большевистской подпольной и легальной печати, фотографии.

На основе материалов личных дел с пометкой «Хранить вечно» и написаны очерки о первых председателях Воронежской губернской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем Никите Петровиче Павлуновском и Отто Петровиче Хинценбергсе.

— Ваше благородие!.. Ваше благородие!.. — Запыхавшийся от бега немолодой мужчина наконец-то поравнялся с жандармским офицером. — Вот только что… поднял… прокламацию.

— Что? Где?! Говори же скорее, болван, где ты ее взял?!

— Там. Недалеко от казармы, — поспешно ответил мужчина, будто боялся, что его кто-то может опередить.

— А кто бросал? — рявкнул жандарм.

— Ваше благородие! Я видел. Я знаю его. Это сын Петра Яковлевича Павлуновского — Никита.

— Павлуновского, говоришь? Знакомая фамилия, еще с третьего года. А ну, зайдем.

В ближайшем полицейском участке офицер тщательно записал рассказ прохожего. Тот действительно видел, что Никита Павлуновский разбрасывал на улицах Курска большевистские листовки.

Вскоре унтер-офицер дополнительного штата, каких было в царской охране много, уже подходил к дому Павлуновских. По-хозяйски ввалился в комнату.

— Кто будет Никита? — строго спросил он, брезгливо оглядывая чужое жилье.

— Я Никита. — Из-за перегородки хаты-пятистенки вышел подросток. Форменная одежда ученика местного реального училища плотно облегала его крепкую фигуру.

— Так вот ты какой, — удивленно проговорил жандарм. — Ну, что ж, пошли.

— Куды вы его ведете, ваше благородие? Ему же в училище надо, — обратилась к жандарму мать.

— Знаю, знаю, что учится и где учится, а чему уже научился, разберемся.

Так 17 августа 1906 года впервые был арестован Никита Павлуновский. Тогда ему едва исполнилось четырнадцать лет. Но Никита уже был известен в подпольной организации большевиков как активный и бесстрашный распространитель листовок.

Спустя многие годы старый коммунист Иван Иванович Разиньков вспоминал:

— Я дружил с братьями Павлуновскими. Часто бывал у них. Вместе с Иваном и Никитой на гектографе печатали листовки. Иван их писал. Листовки разбрасывали по улицам, совали в окна казарм, что находились рядом с домом Павлуновских на Покровской улице, на Херсонской. Прокламации «К крестьянам» я носил в Клюкву, бросал их по селу. Стоял и «на часах», когда Иван Павлуновский проводил собрание с солдатами в овраге ниже Херсонского кладбища. Работал он очень смело. Смелостью зажигал и нас.

…Целые сутки Никиту не тревожили. Как обвиняемого в государственном преступлении, его содержали в одиночной камере курской тюрьмы. 18 августа вызвали на первый допрос.

Никита в сопровождении конвоира вошел в ярко освещенный просторный кабинет. Два больших окна с гардинами, мебель с резными узорами, ковры — вид кабинета богатый.

— Мальчишка — и уже бунтовать?! — взвизгнул сидевший за длинным письменным столом офицер и хлопнул ладонью по крышке стола. — Кто научил?

Никита молчал.

— При обыске у тебя было обнаружено несколько экземпляров листовок так называемой Российской социал-демократической рабочей партии. Тебе предъявляется обвинение в совершении государственного преступления! Понял? — Офицер испытующе смотрел на Никиту. Лицо подростка оставалось простодушно-спокойным.

— Виновным себя не считаю, — после короткой паузы ответил он.

…Прошло почти три года. И встреча царского офицера с Никитой Павлуновским повторилась в том же просторном кабинете. На этот раз Никита был арестован и осужден. Наказание отбывал в курской губернской тюрьме. После из-за «политической неблагонадежности» он не смог найти работу в Курске. Пришлось покинуть родные края. Имея незаурядные способности художника, Никита некоторое время работал в Киеве, в живописной мастерской. Потом переехал к брату Ивану, в Петербург. Там он активно включается в революционную работу. Это не остается незамеченным для полиции. В конце 1916 года Никита Петрович Павлуновский был выслан в город Воронеж.

Февраль 1917 года Н. П. Павлуновский встретил, будучи фельдшером городской больницы. И с самых первых дней революционных событий он активно участвует во всех мероприятиях, которые проводили большевики. Его можно было встретить и в Доме народных организаций, в котором размещался Воронежский Совет рабочих и солдатских депутатов, и в редакции газеты, и на заводах, и в солдатских казармах. Никита Петрович был отличным оратором. Где бы ему ни приходилось выступать, всюду его пламенные правдивые слова о текущем моменте, о революции, которая готовилась партией Ленина, доходили до глубины души каждого слушателя.

…День 30 октября (12 ноября) 1917 года вошел в историю Воронежа убедительной победой социалистической революции. Вся власть перешла в руки народа.

Сразу после октябрьского вооруженного восстания Никита Петрович Павлуновский был избран в состав временного бюро Воронежского Совета и губернского комитета партии. А в начале декабря 1917 года ревком оказал ему большое доверие, назначив первым комиссаром Воронежского отделения Государственного банка. Служащие Госбанка встретили Н. П. Павлуновского без восторга: среди них оказалось несколько ярых врагов Советской власти. И Никите Петровичу пришлось начинать свою новую работу с чистки аппарата.

В губернии было неспокойно. Силы старого мира не хотели добровольно сдавать позиции. То в одном, то в другом уезде объявлялись банды недобитых белогвардейцев. Они всячески старались мешать нормальной работе органов Советской власти, терроризировали население. В Воронеже стало опасно появляться на улицах в вечерние и ночные часы.