Н Жарков - Незримый фронт

— С удовольствием, — согласился Касымхан. — А он не с тем ли обозом приехал, что мне встретился, когда ехал к Янчису?

— Возможно, — ответил Суворов. — Его задержали только вчера.

Суворов вызвал секретаря и велел привести задержанного.

— Садитесь, — сказал Суворов Мясоедову, — и рассказывайте, чем занимались в Кульдже.

— Да пропади она пропадом, эта Кульджа, чем я там мог заниматься? — затараторил Мясоедов скороговоркой, характерной для многих семиреченских казаков. — Пашаницу погрузили — и домой, всего и ночевали-то там одну ночь… — Мясоедов долго еще уклонялся от правдивых ответов, но когда ему зачитали показания нескольких свидетелей, рассказал, как дутовцы обрабатывали обозников на измену Родине.

— А полковник Зибиров больше всех старался склонить меня на свою сторону, — рассказывал Мясоедов. — Говорил, что привезли новые орудия и они скоро будут наступать на Россию, чтобы установить в России казачью власть…

Чанышев ушел от Суворова к вечеру. Уставший, но возбужденный рассказами Мясоедова, он отправился к себе в отдел…

Не меньше его был озадачен полученными сведениями и Суворов.

«Что это? — думал Суворов. — Хорошо продуманная провокация или атаман на самом деле получил подкрепление вооружением?»

Суворов знал, что Дутов, периодически получая деньги с Востока Китая через Анисимова, значительную часть их, если не основную, выделял на приобретение оружия.

Агентура Ионы по всему Синьцзяну скупала оружие.

«Как бы атаман не опередил нас, — размышлял Суворов. — Надо как можно скорее проверить показания Мясоедова. А вообще-то, пожалуй, назревает нужная нам ситуация. Атаман подымется, наконец, с насиженного места и пожелает своими глазами посмотреть прилегающие к границе территории… Письма Чанышева и Нехорошко атаману тоже должны сыграть свою роль. Особенно Нехорошко: ему-то он верит — вместе воевали против Красной Армии под Оренбургом, жили в Троицке, а потом бежали с остатками разбитых войск по северу Казахстана через Каркаралинск и Сергиополь в Лепсинск, под опеку Анненкова».

Суворов вспомнил и о недавнем разговоре с Давыдовым: Нехорошко пишет Дутову, что организация Чанышева имеет уже две пушки…

«Все это в нашу пользу, но надо обязательно проверить, насколько дутовцы готовы к нападению на нас, — решил Суворов. — А кого же пошлем? Никто лучше Чанышева не справится с этой задачей… С другой стороны, частые появления за кордоном начальника советской уездной милиции могут вызвать подозрения со стороны властей, да и сам атаман, чего доброго, может посмотреть на это косо… И все-таки другого выхода нет».

На следующий день, посоветовавшись с вернувшимся из командировки Давыдовым, Суворов объявил о своем решении Чанышеву.

— Но прежде чем встретитесь с атаманом, — инструктировал Суворов, — надо через близких вам людей распространить в Кульдже слухи о наступившей для вас опасности в связи с арестами бойковцев Семиреченской ЧК.

— Это подходящий предлог для моего появления у Дутова, — согласился Чанышев, — но для дела, пожалуй, будет лучше, если население не будет знать о моем пребывании в Кульдже.

— Верно, — сказал Давыдов.

— Думаю, что вы оба правы, — ответил Суворов. — Дутов несомненно уже знает о провале заговора Бойко и при встрече с вами будет выяснять действительные размеры этой операции ЧК. В этом случае ваша негласная поездка как нельзя лучше будет способствовать осуществлению поставленной задачи по выяснению готовности отряда атамана к боевым действиям против нас…

В этот же день Чанышев сообщил Нехорошко:

— Очень опасаюсь провала. Не съездить ли потихоньку, под предлогом командировки по уезду, к Александру Ильичу, посоветоваться? Как смотришь?

— Что же, мысль правильная, — ответил Нехорошко. — На этот раз я не буду писать атаману: вы ведь сами едете. Вот все ему и расскажите. Передайте ему, моему благодетелю, мой казацкий поклон.

Дутов встретил Чанышева радостно. Расспрашивал о здоровье и семье. Чанышев выглядел похудевшим и переутомленным. Все это Дутов отнес за счет переживаемых трудностей его работы в подполье.

— Верно, верно, дорогой, моя агентура уже донесла мне не только об этом, но и о намерении большевиков арестовать вас.

— Такое могло и еще может случиться, поэтому-то я и прибыл сюда.

— Ну что же, — сказал Дутов, — переждем все это. Оставайтесь пока у меня…

— Нет, что вы, я не могу вас стеснять, — вежливо отклонил Касымхан предложение атамана. — Я поселюсь у родственников в Кульдже. Это рядом, и вы в любое время сможете меня вызвать.

Пропустив ответ Чанышева мимо ушей, Дутов стал расспрашивать о положении в Семиречье. Из его вопросов было ясно, что он неплохо обо всем осведомлен, и Чанышеву беседа далась нелегко. Это был уже не тот Дутов, с которым Чанышев беседовал при первой встрече…

Касымхан просидел у атамана почти весь день. С большим трудом он согласился, чтобы Чанышев жил в Кульдже.

— Хорошо, — сказал он, — я дам вам визитную карточку к отцу Ионе.

Открыв стол, атаман достал карточку, на которой что-то было написано по-китайски, взял карандаш и приписал внизу:

«Отец Иона! Предъявитель сего из Джаркента — наш человек, которому помогите во всех делах».

«Как это понимать? — подумал Чанышев. — Ведь он же знает, что я знаком с Ионой…» Заподозрив недоброе, Касымхан, не подавая, однако, виду, поблагодарил атамана и тепло распрощался с ним.

По приезде в Кульджу Чанышев в особняк к Ионе не пошел, а спустя несколько дней, когда собрал все нужные по заданию Суворова сведения, послал к Ионе с визитной карточкой своего знакомого Турсуна: велел попросить денег и сказать, что сам Чанышев заболел и потому не пришел сразу по прибытии в Кульджу…

Иона повертел в руках визитную карточку и сказал посланному:

— Если ему деньги нужны, пусть сам явится ночью ко мне на квартиру…

«Ясно, — подумал Касымхан, когда ему рассказал об этом Турсун. — Мне готовят ловушку. Но в чем дело?» Однако на раздумья времени не оставалось. Он поручил Турсуну сходить утром к Ионе и сообщить о выезде Чанышева в Джаркент по экстренному вызову. С наступлением темноты Касымхан покинул Кульджу. За городом, в небольшом кишлаке, ожидал его верный Махмуд.

В день приезда Чанышев увиделся с Суворовым и рассказал о случившемся.

— Как видно, — сказал Суворов, — он в чем-то не доверяет вам или сомневается в правильности сообщенных ему вами сведений и, возможно, хотел, чтобы вас послушал еще Иона. Лучшего человека, чем вы, он не имеет здесь, и пока что терять вас ему невыгодно. Ваш поспешный отъезд, конечно, насторожит его. Надо поскорее рассеять его сомнения.

— Но как? Говорите, я готов выполнить ваши указания, — сказал Касымхан.