Александр Беляев - Всемирный следопыт, 1927 № 05

Дети шныряли под ногами, падали и, вскочив, снова бежали вперед. Вдоль стен домов пробирались женщины. Забинтованные уродливые ножки не позволяли им втереться в густую взволнованную толпу.

Улица, по которой двигалась толпа, круто поднималась в гору. Зарево делалось все ярче и ярче. Становилось заметно теплее.

Вдруг толпа дрогнула и остановилась, встретив улицу, объятую пламенем. Одна сторона ее уже догорала, дымилась, трещала — и занималась уже другая.

В начале ее стоял человек, неистово дуя в громадную трубу. Она звучала дико, властно и жалобно.

Из загоравшихся домов выносили женщин, детей, перины, мебель, узлы. Пожарная стража и жители растаскивали горящие постройки. В небо летели тучи искр. Женщины плакали. Причитания и вопли заглушались треском горящего дерева, шутих и ревом музыки. Но, видимо, «князь города» не внимал ни этим мольбам, ни этой отчаянной музыке.

А пожарные продолжали работать бамбуковыми шестами, разрушая горящие дома.

Вот на улицу сползла пылающая крыша. Толпа шарахнулась в сторону. Балки горели посреди улицы. Люди вскакивали на них и топтали огонь ногами. Нигде— ни струйки воды. Над погоревшими домами поднимались клубы белого дыма. В воздухе — тихо, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка.

Необходимо до рассвета покончить с пожаром, иначе из окружающих горных ущелий потянет сквозняк, и снова раздует угомоняющееся пламя. Тогда весь город запылает общим костром. Неутомимо работали пожарные. Их скуластые желтые лица раскраснелись и казались налитыми расплавленным чугуном.

Никто не интересовался причиной пожара. Где он начался, отчего? Какое кому до этого дело!

Мы с трудом выбирались из толпы. Под аркой чернеющих ворот пусто, а за ними — тихая, зеленая ночь.

Уже светало, когда мы проходили снова по обгоревшему кварталу. Уныло сидели возле своего домашнего скарба погорельцы. Перед домами, пощаженными пламенем, были насыпаны кучи песку. В них дымились воткнутые курительные свечи.

От обгорелых остатков жилищ прозрачным туманом среди брезжущего рассвета поднимался беловатый дымок…

Китай является родиной газет и вообще периодических изданий. Уже двенадцать веков назад, то-есть с VIII века нашей эры, в Китае выходила «Столичная правительственная газета». Эта газета может считаться предком всех ныне существующих периодических изданий. В настоящее время в Китае издается более 800 газет и журналов. Китайская газета в значительной степени отличается от обычного типа европейских газет— не столько своим внешним видом, сколько алфавитом.

Как известно, китайцы имеют свой особый алфавит: вместо букв, служащих в нашем и других алфавитах знаками звуков, китайцы применяют для письма иероглифы. Каждый иероглиф выражает собою какое-нибудь понятие, при чем одно и то же слово иногда выражает несколько совершенно различных понятий. Значение каждого слова зависит от его положения в данном предложении. Поэтому правила словорасположения в китайском языке очень строги. Нужно добавить, что всех иероглифов в китайском языке более десяти тысяч.

Легко понять, с какими затруднениями связано печатание книг и, особенно, газет на таком языке, где каждое новое слово требует особого знака.

Наборное отделение китайской типографии нисколько не похоже на наши наборные.

В то время как наш или европейский наборщик имеет дело всего с 30–40 буквами и 10 знаками препинания, китайскому наборщику приходится работать с десятью тысячами различных литер, из которых каждая выражает другое слово.

При этом надо заметить, что, в большинстве случаев, какой-нибудь незначительный шарик, крючок или точка, служат единственным отличием одного «знака» от другого, Так, например, «желтый» по-китайски значит «ноанд», слово же «ноанд», написанное несколько иначе, надо читать «царский», «высший», «священный».

Этот китайский арсенал печатных знаков расположен в шкафах, занимающих длинную галлерею, при чем все десять тысяч литер расположены не по алфавиту, но по выражаемым ими понятиям. Так, например, все названия животных находятся в одном месте, названия расстений — в другом и т. д.

Вместе со словами, которыми обозначаются животные и растения, помещаются также и слова, которыми обозначаются части животного. Так, например, возле литеры «корова» наборщику нужно искать литеру «рога», «вымя» и т. п.

Чтобы дать некоторое понятие о китайских иероглифах, приведем два-три примера: так, слово «человек» — по-китайски «жены» — изображается таким знаком: две черты, идущие вкось и суживающиеся кверху, как будто две ноги идущего человека. Две наискось поставленные и пересекающиеся черты будут означать уже «женщину», а изогнутая черта с небольшой пересекающейся горизонтальной черточкой — будет означать юношу или студента, согнувшегося над рабочим столом. Чтобы написать или напечатать слово «меланхолия» или «печаль», требуется два знака: один, изображающий «сердце», и другой, означающий «дверь», при чем слово «дверь» нужно ставить под знаком «сердце», если же мы поставим наоборот, то получится совсем другой смысл.

Не говоря уже о том, что от китайского наборщика требуется, таким образом, большое знание дела, его работа требует еще и очень утомительного физического труда: ему приходится бегать к различным шкафам бесконечной галлереи, подниматься вверх, нагибаться и отыскивать нужную литеру.

И все это надо успеть выполнить в одни сутки, чтобы можно было во-время выпустить номер ежедневной газеты.

Вследствие того, что огромное большинство китайского народа не может, конечно, выучить и запомнить все десять тысяч знаков китайской азбуки, после революции 1911 г. некоторые передовые китайские ученые реформировали китайскую письменность и оставили для газет и популярных книг только тысячи три знаков — наиболее употребительных и понятных народным массам.

В настоящее время китайский наборщик и оперирует, по большей части, с этими тремя тысячами знаков. Но и при таком количестве знаков работа китайского наборщика очень утомительна, а китайские газеты и журналы мало понятны большинству китайских крестьян и рабочих, у которых запас слов и понятий сравнительно ограничен. Конечно, это сильно тормозит общее развитие китайского народа.

Многие китайские революционеры задумываются сейчас над вопросом о китайском алфавите и его дальнейшем упрощении или даже замене китайских иероглифов простыми и немногочисленными буквами европейских народов.