Кари Сазерленд - Дамбо. История удивительного слонёнка

Тем временем Холт демонстрировал свои трюки с верёвкой, закидывая одно лассо за другим, пока не согнал всех лошадей в кучу вместе с той первой, что свободно бегала по арене. Вскоре все четыре скакуна выстроились в ряд. Энни перескочила на свою первую кобылицу, и вдвоём с Холтом они провели лошадей по арене, свистом и криками давая им команды то сменить походку, то щегольнуть прыжком. Наконец, в качестве эффектного финала Энни и Холт с лёгкостью прогнали своих лошадей через полосу препятствий. Резвым галопом все четыре лошади закружились по спирали одна за другой, так что Энни и Холт оказались в центре, откуда они весело махали публике, светясь от радости и возбуждения.

Как только дуэт скрылся за занавесом и лошадей увели помощники, Энни помчалась к детям и сгребла их в охапку, так что маленький ключик, всегда висевший у неё на шее, стукнул Милли в грудь.

— Ну как вы тут, мои милые талисманы удачи? — спросила она, осыпая их щёки поцелуями. — Как же я вас люблю! Понравилось, как мы выступали?

— Тлах-тибидох! — провозгласил в ответ Джо.

— Похоже, ты опять надоедал Ивану и Катерине, — засмеялся подошедший к ним Холт. Он взъерошил волосы на обеих маленьких головках.

— Вы были просто высший класс! Как всегда, — сказала Милли.

— Думаю, надо будет добавить пару новых трюков с верёвкой, — сказал Холт, обращаясь к Энни. — Например, я закидываю лассо, а ты прыгаешь через него, как тебе?

— Хватит уже про выступление, — ответила Энни. Затем она улыбнулась мужу, и выражение её лица смягчилось: — Давай обсудим номер после. А сейчас лучше уложим этих разбойников в кроватки. Им уже давным-давно пора спать.

Холт подхватил на руки Милли, а Энни взяла Джо.

— Не хочу спать! — запротестовал Джо, хотя глаза его уже слипались, и он устало уткнулся носом в мамину шею.

Когда дети были уложены, Энни и Холт сели у своей палатки и подняли глаза на звёздное небо. Где-то далеко продолжала звучать цирковая музыка, но основная часть представления уже была окончена, и толпа постепенно расходилась. Конечно, отдельные зрители ещё долго будут бродить вокруг, чтобы до самой ночи таращиться на Прамеша с его змеями или безуспешно пытаться дёрнуть бородатую леди за бороду. Ох и нажили бы они себе неприятностей, если бы им это удалось!

— Они так быстро растут, — сказала Энни.

Холт ответил не сразу. Он опять думал о номере.

— Дети? Да вроде так и должно быть, разве нет?

— Конечно, просто я… просто иногда хочется всё остановить на секунду, чтобы ухватить ускользающее мгновение — вроде фотографии, понимаешь?

— Фотография — дорогая затея, — сказал Холт.

— Милый, да ведь единственное, что по-настоящему чего-то стоит, — это любовь.

Мужчина притянул жену к себе, и она положила ему голову на плечо.

— Ну тогда мы несметно богаты.

— У нас богатств больше, чем звёзд в небе, — прошептала Энни.

— Да и потом, время не станет останавливаться ради таких, как мы.

— Ты прав. Время не может остановиться, зато каждое мгновение дарит нам шанс приумножить нашу любовь.

— Кстати, насчёт изменений… — начал было Холт.

Энни легонько толкнула его в грудь.

— Холт Фарьер, ты опять собираешься говорить о нашем выступлении? Мы же уже четыре раза переделывали его с тех пор, как уехали из Атланты!

— Да, но… — Холт не нашёлся что ответить.

— Ты как Милли — вечно вы оба экспериментируете, ищете что-то новое. Что мне только с вами делать? — Она улыбнулась и пристально посмотрела на него. — Ладно, ковбой, выкладывай, что ты там придумал.

И Холт рассказывал свои новые идеи, а Энни спокойно сидела рядом, поглядывая на звёзды. Где-то посередине рассказа он наконец замечал, что она уснула, поднимал её на руки и заносил в палатку. Всё равно завтра будет новый день, думал он, и ещё много времени на разговоры.

А через несколько лет разразилась война. Холт был рад послужить своей стране и сразу завербовался в армию. Хотя Энни боялась за него, он отмахнулся от её страхов. Холту никогда и в голову не приходило, что у неё первой могут закончиться завтрашние дни.

Солнце показалось из-за горизонта, окрасив небо в багряно-розовые тона. Джо нагнулся, чтобы собрать яблоки, которыми он жонглировал в ожидании зари. Наконец-то! Теперь можно разбудить отца. Милли строго-настрого запретила ему будить папу — по крайней мере, до восхода.

— Пап, вставай! — Джо ворвался в палатку и стащил ковбойскую шляпу с папиного лица. Затем он забрался на койку, уселся на отца верхом и принялся его трясти. — Слоны нас ждут!

Холт проворчал что-то в ответ и перевернулся, нечаянно смахнув Джо с матраса.

Джо засмеялся и встал на ноги, снова принявшись жонглировать яблоками.

— Кажется, я слышал один рёв посреди ночи, но когда я прислушался, всё затихло, так что, может быть, ничего и не было, но теперь, когда уже утро, они все трубят с восходом солнца, прямо как петухи. Может, там что-то стряслось! А может, они просто так сигналят нам, что пора завтракать.

Джо пропустил яблоко, и они все посыпались на пол, но большая часть — на отца.

Милли сидела на своей койке и заплетала косы. Она улыбнулась, когда отец начал сонно бормотать:

— Чёрт побери, Джо! — проворчал он. — С тобой не лучше, чем на войне.

Но зато теперь он уже точно проснулся, встал на ноги и нелепыми, сонными движениями собирался на выход. Милли и Джо уже ждали снаружи. Милли вдруг пришло в голову, что ему может понадобиться помощь, и хотела уже было войти обратно в палатку, как из неё показался Холт, с аккуратно подвёрнутым и пристёгнутым булавкой левым рукавом.

Он рывком сорвал с Джо свою шляпу и твёрдым шагом направился к слонам.

Поскольку вчера Руфус со своими рабочими загнали огромных животных на ночь в вагоны, сейчас они выводили их обратно, занятые первой парой — Голиафом и Цеппелином. Руфус стучал своим шестом по стенке вагона Миссис Джамбо.

— Пошевеливайся, Миссис Джамбо. Не заставляй меня злиться, — пригрозил он.

Джо было видно только огромный зад Миссис Джамбо. Она не обратила на Руфуса никакого внимания и продолжала сгребать солому в кучу. Может, она готовила себе постель?

С покрасневшими от раздражения ушами Руфус вскочил в вагон и треснул шестом о стенку. Слониха повернулась в его сторону, издав тревожный трубный звук.

— Полегче, Руфус, — крикнул ему Холт. — Всё-таки с дамой разговариваешь.

Руфус вразвалочку подошёл к краю вагона и презрительно усмехнулся, глядя сверху вниз на всю семейку Фарьеров:

— Ой-ой-ой, смотрите, кто прискакал на помощь, только скакуна из-под него уже выбили. Ну-ка, посмотрим, что он тут забыл, в нашем захолустье. А что, Холт, частенько тебе кой-чего не хватает?

— А я даже не удивился, когда ты откосил от службы, — парировал Холт.