Жюль Верн - Маяк на далеком острове; Болид; Малые и неоконченные произведения; Драматические произведения

Внезапно я ощутил, — рассказывает он, — сотрясение земли, ужасный толчок, не сравнимый ни с чем, что я испытал до сих пор. Мне даже подумалось, что это разверзлись недра нашей планеты и настал конец света.

Они были погребены заживо. Придя в себя, Питерс и Гордон увидели, что Уилсона раздавило, а они оказались внутри холма, состоявшего из некоего подобия мыльного камня [589] Иногда в просторечии его называют тальк, или жировик. Это самый мягкий минерал в природе, однако в минералогии и камнеобработке под «мыльным камнем» понимают другое вещество — кремнемагниевый минерал тальк-хлорид. Похоже, ни Э. По, ни Ж. Верн в такие тонкости не вдавались, и в их понимании «мыльным камнем» был обычный тальк. . Их похоронил катаклизм, но... катаклизм, вызванный искусственно. Это дикари обрушили гору на экипаж «Джейн Гай», и все моряки, кроме Питерса и Гордона, погибли.

Они принялись рыть туннель в мягкой породе, и вскоре им удалось проделать отверстие, сквозь которое они увидели толпу туземцев, сновавших по берегу. Аборигены пытались атаковать шхуну, а оставшиеся на ней моряки защищались, стреляя из пушки. Но в конце концов шхуну все же взяли, подожгли, и вскоре она с ужасающим грохотом взлетела на воздух, погубив несколько тысяч человек.

Долгое время Гордон и Питерс прожили в лабиринте, питаясь только орехами. Гордон так хорошо запомнил форму лабиринта, оканчивавшегося тремя обрывами, что в своих записках даже приводит его рисунок, так же как и изображение каких-то зарубок, сделанных на его стенах.

Благодаря сверхчеловеческим усилиям Питерсу и Гордону удалось выбраться на равнину, по ней, несмотря на преследование толпы орущих дикарей, добраться до каноэ, где прятался один туземец, и выйти в море.

Теперь они оказались в Антарктическом океане, «огромном и пустынном, на широте свыше восьмидесяти четырех градусов, в утлом каноэ, со съестными припасами, состоявшими только из трех черепах».

Из собственных рубах они соорудили некое подобие паруса. Вид этого полотна сильно подействовал на их невольного пленника, который никак не мог решиться прикоснуться к нему и, казалось, был охвачен страхом белизны. Между тем лодчонка продвигалась вперед и вскоре вошла в области неизведанные и удивительные.

Высокая стена из серого легкого пара постоянно закрывала южный горизонт, иногда пучки длинных сверкающих лучей прорывали его, перемещались с востока на запад, а потом снова собирались в одну линию...

Моряки столкнулись с еще более странным явлением: температура морской воды постоянно росла и вскоре стала такой высокой, что ее невозможно было терпеть, а поверхность моря все явственнее приобретала молочный оттенок.

Гордон и Питерс выяснили наконец у своего пленника, что остров, на котором произошло несчастье с их кораблем, называется Цатал.

Между тем всякий раз, когда к дикарю подносили какой-нибудь белый предмет, бедняга бился в конвульсиях.

Вскоре на море началось сильное волнение. Его сопровождало свечение пара высоко над головой.

Когда волнение утихало и свечение прекращалось, челнок засыпала очень тонкая белая пыль, напоминающая пепел (но это, разумеется, был не пепел).

Так продолжалось несколько дней. Постепенно троих несчастных начали охватывать беспамятство и апатия, а руки больше не могли вынести высокой температуры воды.

Теперь я целиком процитирую окончание этой удивительной истории:

9 марта . Похожее на пепел вещество падает вокруг нас в огромных количествах. Завеса пара поднялась на значительную высоту над южным горизонтом, причем стала приобретать некую более определенную форму. Я мог бы сравнить ее только с безграничным водопадом, бесшумно низвергающимся в море с какого-нибудь исполинского уступа, теряющегося где-то высоко в небе. Этот колоссальный занавес заслонил всю южную сторону горизонта. От него не исходило ни малейшего звука.

21 марта . На нас опустился зловещий мрак, но из молочных глубин океана вырывался ослепительный поток света, обтекавший борта лодки. Мы изнемогали от белого пепельного ливня, обрушивавшегося на нас и на наше суденышко и таявшего в тот самый миг, как он соприкасался с поверхностью воды. Верх водопада полностью потерялся в пространстве. Тем временем стало ясно, что мы приближаемся к нему с ужасающей скоростью. Время от времени на этом покрове появлялись большие разрывы, но они тут же закрывались, лишь слегка приоткрыв глазу клубящийся хаос мимолетных бесформенных видений и выплеснув мощный, хотя и бесшумный, поток воздуха, возмущавший своим движением охваченный пламенем океан.

22 марта . Мрак заметно сгустился. Его ослабляла только отражающаяся в воде белизна огромного занавеса. Стая огромных мертвенно-белых птиц постоянно кружилась над нашим необычным парусом... И наконец нас увлекло в объятия гигантского водопада. Будто специально для того, чтобы нас пропустить, в белой завесе открылась бездонная расселина. А на нашем пути, прямо по курсу, возникла закутанная в плащ человеческая фигура, намного превышавшая размерами любого из жителей Земли. Кожа у этого человека цветом напоминала безукоризненную белизну свежего снега...

На этом рассказ обрывается. Продолжит ли его кто-нибудь? И когда? В область невозможного суждено проникнуть человеку более смелому и отважному, чем я [590] Тем не менее в конце жизни, в 1895 г., Ж. Верн все-таки взялся дописывать роман Э.-А. По. Это продолжение под названием «Ледяной сфинкс» увидело свет в 1897 г. .

Тем не менее можно поверить, что Гордону Пиму удалось спастись, поскольку он написал эту странную книгу. Однако умер, не успев ее закончить. По, кажется, сильно сожалел об этом и сделал все, чтобы хоть как-то восполнить отсутствие конца.

Итак, я дал вам представление об основных произведениях американского писателя. Не слишком ли долго останавливался я на диковинном и сверхъестественном? Нет, потому что По на самом деле создал новую литературную форму, порожденную восприимчивостью его непомерного (воспользуюсь одним из его специфических словечек) воображения.

Оставив в стороне непонятное, будем восхищаться главным, что есть в творениях По: новизной ситуаций, обсуждением малоизвестных фактов, наблюдениями за отклонениями в человеческих способностях, выбором сюжетов, вечно странными личностями героев, их болезненным и нервным темпераментом, их манерой своеобразно выражаться. А между тем среди всех этих невозможностей нередко можно встретить правдоподобие, захватывающее доверчивого читателя в плен.

Теперь же да будет мне позволено привлечь ваше внимание к материалистической стороне этих историй, в которых никогда и ничего не объясняется вмешательством Провидения. По, кажется, его совсем не принимает и стремится все объяснить законами физики, по мере необходимости даже придумывая их. В нем не чувствуется той веры, какую должно было бы принести постоянное созерцание сверхъестественного. Он создает фантастическое хладнокровно , если можно так выразиться. Несчастный является апостолом материализма. Только мне кажется, что в этом не столько виноват его темперамент, сколько сказывается влияние чересчур практичного и индустриального общества Соединенных Штатов. Он пишет, думает, мечтает по-американски, то есть как трезвомыслящий человек. Отметив такую тенденцию, будем восхищаться его произведениями.