Жюль Верн - Маяк на далеком острове; Болид; Малые и неоконченные произведения; Драматические произведения

Понятно, что капитан Лафайате хотел взять Конгре живым. Он отдал приказ, и его помощник Рьегаль вместе с полудюжиной матросов выскользнули за ограду, чтобы достичь буковой рощицы, откуда, перебравшись через скалистую гряду, можно было без труда попасть на плато.

Васкес и Дэвис вели этот маленький отряд самой короткой дорогой.

Они не сделали и сотни шагов, спустившись с уступа, как на скале раздался выстрел. Тело, отброшенное в пропасть, упало, разбившись, на скалы.

Это Конгре, вытащив из-за пояса револьвер, приставил его ко лбу…

Негодяй сам вынес себе приговор, и теперь отлив уносил его тело в океан.

Такова была развязка драмы, разыгравшейся на острове Эстадос.

Нет нужды говорить, что начиная с ночи на 3 марта маяк работал без перебоев. Васкес ввел новых смотрителей в курс дела. Теперь из шайки Конгре не осталось в живых ни одного разбойника.

Что касается Джона Дэвиса и Васкеса, то они поднялись на борт сторожевого корабля, отправлявшегося в Буэнос-Айрес. Оттуда Дэвис отправится в Мобил, где, несомненно, благодаря своей энергии, отваге и твердому характеру получит назначение на должность капитана корабля.

Васкес же вернется в родной город, чтобы отдохнуть от суровых испытаний… Но он вернется один. Его бедные товарищи не составят ему компанию…

Девятого марта после полудня «Санта-Фе» был готов к отплытию. Капитан Лафайате оставлял новых смотрителей в полной безопасности. Выходя из залива Эль-Гор, он видел, как море на целых восемь миль от острова Эстадос освещалось лучами прожектора Маяка на краю Света [162] Читателю, видимо, интересно будет узнать подлинную историю маяка (точнее — маяков) на острове Эстадос. Первый был установлен вблизи постоянного поселения на острове Эстадос, основанного замечательным аргентинским исследователем капитаном Луисом Пьедрабуэна (1833–1883) на северо-востоке острова, в заливе Сан-Хуан-де-Сальваменто у мыса Лассерре, участниками экспедиции аргентинского военно-морского флота, которой руководил полковник Аугусто Лассерре. Маяк был построен за четыре с половиной месяца и открыт 12 октября 1884 г. Штат его смотрителей состоял из десяти человек. Однако само сооружение сильно отличалось от описанного французским писателем. Маяк возвели на скалистом обрыве высотой около 60 метров. Это было приземистое восьмиугольное деревянное строение, возвышавшееся над землей всего на 6 метров. Наверху находились семь керосиновых ламп, свет которых распространялся в секторе 94 градусов. Маяк проработал до первого 1 октября 1902 г., после чего был закрыт. Вместо него построили более современный и мощный маяк на острове Обсерватории, расположенном несколькими милями севернее острова Эстадос. Старое здание снесли, однако в конце XX в. по инициативе французской ассоциации «Маяк на краю Света» и ее президента Андре Бронера исторический маяк был воссоздан. Он засиял вновь 26 февраля 1998 г. .

Нет ни малейших причин скрывать от читателей, что город, в котором произошла эта странная история, расположен в Виргинии [163] Виргиния — штат на востоке США, в так наз. Средне-Атлантическом районе, один из тринадцати штатов — основателей Союза. , в Соединенных Штатах Америки. Если читателям так хочется, мы назовем этот город Уэйстоном [164] Название города придумано Ж. Верном. Скорее всего писатель произвел его от англ. waste (произносится: «уэйст»). У слова этого много значений, но автор воспользовался одним из следующих: «потери, убыль, ущерб, убыток, порча»; «излишняя трата»; «разорение, порча»; «пустая порода»; «опустошенный»; «лишний, ненужный»; «негодный, бракованный»; «расточать»; «портить»; «опустошать»; «чахнуть; истощаться, приходить к концу». Содержание романа допускает выбор любого из приведенных значений. и добавим, что расположен он в одном из восточных округов на правом берегу Потомака [165] Потомак — река длиной 590 км (с эстуарием — 780 км), впадающая в Чесапикский залив Атлантического океана. По ней проходит северо-восточная граница штата Виргиния. . Однако нам представляется совершенно излишним уточнять местонахождение города, который бесполезно искать на самых подробных картах Соединенных Штатов.

Утром 27 марта того года [166] Как выяснится в четвертой главе, описываемые в романе события относятся к 1901 г. у жителей Уэйстона, проходивших по Экстер-стрит, вызывал удивление элегантный всадник, неторопливо скакавший взад и вперед по улице и в конце концов остановившийся на площади Конституции, недалеко от центра города.

Всаднику явно было не более тридцати лет. Вся его внешность соответствовала чистейшему типу янки [167] Изначально под «янки» понимали уроженцев шести северо-восточных штатов США (Новой Англии) — энергичных, деятельных, предприимчивых, преданных протестантской морали людей. , отнюдь не лишенному своеобразного изящества. Выше среднего роста, он отличался пропорциональным крепким телосложением и правильными чертами лица. У него были русые волосы и каштановая бородка. Усов он не носил. Длинный сюртук спускался ему до колен, а сзади фалдами ложился на конский круп. Он гарцевал на лошади столь же ловко, сколь и уверенно. Его манера держаться свидетельствовала о том, что он был человеком не только решительных действий, но и способным поддаться первому порыву. Похоже, ему никогда не приходилось выбирать между желанием и страхом, что присуще не уверенным в себе людям. Прозорливый наблюдатель, конечно, заметил бы, что природное нетерпение довольно плохо скрывалось под маской холодности.

Но какие дела привели всадника в тот день в город, где никто его не знал и даже не мог припомнить, встречался ли с ним когда-либо прежде? Собирался ли он остановиться здесь на какое-то время? Так или иначе, он не походил на человека, ищущего гостиницу. Впрочем, единственная трудность заключалась бы только в выборе. В этом плане Уэйстон можно ставить в пример. Ни в одном другом городе Соединенных Штатов путешественник не встретит лучшего приема, лучшего обслуживания, лучшего стола и большего комфорта за вполне умеренную плату.

Но незнакомец, казалось, не был расположен останавливаться в Уэйстоне. Он, по всей вероятности, не обращал никакого внимания на самые заискивающие улыбки владельцев гостиниц.

Едва всадник появился на площади Конституции, как хозяева и их служащие, стоявшие у дверей гостиниц, принялись обмениваться впечатлениями:

— Как он приехал?