Александр Богданов - Красная звезда. Крушение республики Итль

Деймоса словно застыл среди небесного свода; а недалеко от него опускалась к закату зеленоватая вечерняя звезда –

Земля со своей неразлучной спутницей. Зеркало залива повторяло в более слабых тонах небесную картину. Песня лилась сама собою, связывая воедино небо и море и человеческую душу.

Когда песня замолкла, послышались тяжелые шаги.

Высокая фигура остановилась перед окном, и мужской голос тихо, мягко произнес:

– Вы прекрасно поете, Нэлла.

Девушка даже не удивилась, что главный инженер знает ее имя. Она ответила:

– С песней легче жить.

– Если вы позволите, я зайду к вам, – сказал Мэнни.

– Да! – без колебания вырвалось у нее.

Так решилась судьба Нэллы.

Когда затихли порывы ласки, она рассказала ему все о своей любви. Она давно знала его. Она видела его несколько лет тому назад, когда он проезжал там по дороге в пустыню, где другие навсегда оставались в объятиях песчаной смерти. Она была девочка, но не боялась, а гордилась за него; и потом ждала. Через несколько месяцев он вернулся бледный, похудевший, но победитель. Какая радость! В их лодке он ехал на свой пароход, а она стояла на берегу, и ее сердце билось очень сильно. Потом она читала его книгу, и она, конечно, поняла, что все это, то, что он делает теперь, – только первый шаг, только самое начало, а дальше будет то, чего он еще не сказал, но давно думает и твердо знает...

В темноте ночи Нэлла не могла видеть, как сначала радостное удивление отразилось на лице Мэнни, и как тяжелая тень легла затем на него. Но она почувствовала странную неподвижность его тела и замолчала.

Долго и напряженно думал Мэнни. Наконец, он сказал:

– Прости меня, Нэлла. Я ошибся, я не знал тебя. Ты стоишь бесконечно большего, чем то, что я могу тебе дать.

Если бы для меня было возможно связать свою жизнь с другой жизнью, я не захотел бы никого, кроме тебя, Нэлла. Но ты угадала. Я взял на себя задачи, превосходящие все, что когда-либо пытался осуществить человек. На пути к ним меня ожидают величайшие препятствия и жестокая борьба. Еще я не сделал первого шага, а уже ненависть начала оттачивать свое оружие. Чтобы все преодолеть, ни перед чем не остановиться, я должен быть вполне свободным, я должен быть неуязвимым. . Нэлла! Неуязвим в борьбе только тот, кто одинок.

Его голос странно изменился, как бывает тогда, когда сдерживают боль. Нэлла ответила:

– Не бойся и ни о чем не жалей. Мне ничего не надо. Я

ведь знала, что это так будет. И даже сейчас я чувствовала, что это – сон.

Вновь наступило молчание. Робкими, словно почтительно-нежными стали поцелуи Мэнни.

– Нэлла, спой мне песню.

Казалось, что сама ночь и вся природа прислушиваются к звукам. Слова песни говорили о девушке, которая никого не послушалась и все отдала своему милому; а старинная мелодия – о чувстве, глубоком и прозрачном, как небо, сильном, как судьба.

Перед рассветом ушел Мэнни и больше не возвращался.

Долго после этого не было видно, не было слышно

Нэллы. А потом она опять появилась со своей работой у окна, немного бледная и с новым выражением в лице, с выражением спокойного, уверенного ожидания. В сумерки и ночью очень тихо звучали ее песни, точно она не хотела, чтобы кто-нибудь расслышал их. Одна из песен была новая; Нэлла пела ее чаще других, но еще больше понижая голос. Вот смысл ее слов:

Чудную тайну ношу я с собою:

Я и одна, и вдвоем;

Счастье, убитое злою судьбою,

В теле воскресло моем.

Звездочка, скрытая облаком темным,

Нежный в бутоне цветок,

Бабочка дивная в коконе скромном, –

Света и жизни залог...

Как я тебя ожидаю, малютка,

И нетерпеньем горю!

Как наблюдаю, любовно и чутко,

Слабую жизни зарю!

Ты беспокоен сегодня, мой милый,

Ножками бьешь свою мать.

Что за предчувствие дух твой смутило, Не дало сладко дремать?

В силе порывистой этих движений

Мальчика чувствую я...

Будешь бойцом, мой невидимый гений,

Ласка живая моя!

Будешь в отца ты, могучим и твердым,

Верным идее бойцом, Но не холодным, не властным и гордым, В этом не сходен с отцом.

Все победит он упорною волей,

Мощью ума своего;

Но – над людскою тяжелою долей

Сердце не дрогнет его.

Девушки душу разбив мимоходом,

Даже не вспомнит ее..

Так и для всех, обреченных невзгодам, Сердце закрыл он свое.

Силы стихий, как и он, побеждая,

К людям ты будешь нежней.

Спи же, дитя, моя тайна святая,

В первой постельке своей!

Проходили ночи, и дни, и недели. Перед началом периода ночных дождей неожиданно приехал Арри. Он был одет, как одевались рабочие в столице, и казался много старше прежнего. Нэлла сказала ему:

– Ты явился вовремя, Арри. Теперь увези меня отсюда.

Он ответил:

– Я чувствовал, что я тебе нужен. Мы поедем в столицу. Через несколько дней старый домик был продан. Арри с Нэллой сели на пароход и навсегда покинули родную

Ливию.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1. План Великих Работ

Звезда Мэнни взошла высоко.

Чудо порождает веру; а чудо было совершено. Могучий поток вод Океана ринулся по пути, указанному рукой человека, по пути, на котором горная цепь была разорвана волею человека: затем гордые пароходы поплыли над песками древней пустыни. Тень облаков осенила, и дождь напоил раскаленную почву, сто тысяч лет не знавшую такого счастья. Детский говор ручейков ворвался в Царство

Молчания; яркие травки вступили в борьбу с желто-серой пылью прошлого. Силе стихий было нанесено беспримерное поражение. Стало казаться, что все возможно для человеческого усилия. Пришло время, когда Мэнни мог высказать свою идею во всей полноте, с уверенностью, что его выслушают.

Тогда появился знаменитый «План работ», наметивший преобразование всей планеты. В нем была спроектирована та гигантская система каналов, которая была выполнена марсианами в последующее столетие, и на основе которой искусственное орошение более чем удвоило обитаемую территорию завоеванием всех пустынь. Опираясь на самое тщательное изучение географических и геологических условий, Мэнни выяснил и наилучшее направление каналов, и сумму человеческого труда, времени, капитала, в которую они должны были обойтись. Последующим поколениям пришлось лишь немногое изменить и дополнить в его расчетах.

Вопрос был в том, откуда взять всю эту массу средств и труда. Мэнни показал, что вести дальше дело так, как с

Ливийским каналом, т.е. путем займов, покрываемых потом доходами отнятых у пустыни земель, значило бы затянуть дело на несколько сот лет. Новый финансовый план, предложенный Мэнни, показывает, что этот человек умел быть революционером не только в своей специальной области. То был план «национализации» земли, с обращением всей прежней земельной ренты в источник средств на выполнение Великих Работ.