Александр Богданов - Красная звезда. Крушение республики Итль

Из переулка, выходящего на набережную, появилась небольшая кучка итлийских капитанов. Они направились к цепи гордой и независимой походкой, очевидно, собираясь приветствовать товарищей по оружию, но по дороге зеленый листок привлек их внимание. Они остановились у стены, и по мере чтения лица их вытягивались, исказились гримасами гнева и злобы, послышались возгласы возмущения и крепкая ругань.

В этот именно момент Гемма и обратила внимание коммодора на их группу.

Он стряхнул остатки сна и расхохотался.

– Действует! Это, значит, тот самый приказ, о котором говорил мне адмирал Кроузон. Пожалуй, Гемма, сейчас начнется романтика. Но смотрите, смотрите, что с ними делается?

Офицеры сорвали со стены лист и яростно потрясали кулаками в сторону войск его величества. Потом, словно по команде, они разом повернулись и бросились в город, оглашая воздух бешеными криками.

– Ну, сейчас начнется история, – сказал баронет.

Перепуганные происшедшим, обыватели начали разбегаться, услышав слова команды и увидев, как пулеметчики, выкатив вперед аппараты, спешно закладывали ленты.

– Неужели будет стрельба? Боже, как это романтично! – вскрикнула Гемма. – Теперь я благодарна вам, Фрэди, что вы взяли меня с собой.

Коммодор встал с крана и подошел к залегшей цепи, и как раз в эту минуту из-за угла на набережную выехало открытое ландо. В нем сидела женщина, одетая в лунную тафту, и лицо ее показалось баронету таким небывалым, таким ошеломляюще прекрасным, что он даже зажмурился на мгновение, как от блеска залпа. Но женщина также заметила коммодора, и глаза ее расширились удовольствием и вспыхнули ярче.

Когда баронет решился вновь разлепить ресницы, он встретил такой же восторженный взгляд. Вечный поединок зрачков, такой волнующий и острый, первая не выдержала незнакомка. На лице ее запылала полнокровная утренняя заря смущения, она крикнула что-то кучеру и повернулась к офицеру спиной.

Но, увы, дочь главы республики, – ибо это была она, –

забыла, что такой маневр не спасает положения. Глубокий вырез платья показал баронету неподражаемую линию спины, напоминавшую ему несравненное искусство японских художников. Он шумно вздохнул и впился глазами в эту линию.

Он не слышал, как рядом что-то говорила ему яростным голосом взбешенная Гемма, он не чувствовал даже трех страшных щипков выше локтя, которыми забытая любовница наградила его. Взгляд его оставался прикованным к совершенству очаровавшей его линии, пока она не скрылась в облаке пыли.

Подошедший к нему командир бригады, полковник

Маклин, седоусый и суровый воин, спросил:

– Бригада высажена, баронет! Что ей дальше делать?

– Ей нужно запретить показывать спину! Запретить!

Это производит прямо оглушительное впечатление! – восторженно сказал Фрэди, продолжая смотреть в сторону скрывшейся коляски.

– Сэр Осборн! Я считаю вашу шутку неуместной! Моя бригада никому не показывала и не покажет спины, – в страшном гневе ответил старый солдат.

Баронет посмотрел на него, как человек, внезапно разбуженный после чудесного сна.

– Ах, бригада! Простите, полковник! С бригадой делайте, что хотите. Раз она вся на земле, – я, как моряк, отплываю…

Он повернулся к Гемме, но ее не было рядом. Встревоженный баронет бросился разыскивать своего вестового в солдатских рядах, но его поиски и расспросы оказались безуспешными.

Гемма исчезла.

7. НЕФТЬ ГУСТЕЕТ

Восстания не произошло. Капитаны ограничились тем, что излили свое бешенство и злобу в яростных ругательствах, исписали все стены Порто-Бланко непристойными надписями, относившимися к лорду Орпингтону и наутилийскому правительству, и поголовно напились пьяными с отчаяния.

Бригаде экспедиционного корпуса пришлось потрудиться весь день в поте лица, обходя улицы, дома и притоны столицы, чтобы подобрать бесчувственные тела итлийских воинов и доставить их на грузовиках в казармы.

Но сомнамбулическое состояние захваченных чрезвычайно облегчало их подсчет, так как они были уложены рядами на обширном плацу казарм, и два счетчика к закату окончили без труда несложную работу по выяснению численности кадров будущей армии.

Всего оказалось 28733 капитана в разных оберофицерских чинах, девять полковников и один генералмайор.

Генерал и полковники напились и попали в казармы по недоразумению, так как грозный приказ касался лишь капитанов, а это криминальное звание принадлежало только обер-офицерам.

Поэтому штаб-офицеры были приведены в чувство нашатырным спиртом и с извинениями отпущены по домам.

Остальные переночевали во дворе, под охраной наутилийских патрулей, рано утром были быстро рассчитаны инструкторами на взводы, роты, батальоны, полки и построены для встречи сэра Чарльза, который должен был приехать на смотр к полудню вместе с генералом фон

Бренделем.

Едва автомобиль командующего показался в воротах, полковник Маклин сурово скомандовал: «Смирно!» – и доложил вышедшему из машины лорду Орпингтону:

– По произведенному подсчету, сэр, налицо двадцать восемь тысяч семьсот тридцать три капитана, что составляет полный состав двух дивизий. За время формирования армии, сэр, происшествий никаких не случилось.

– Видите, барон, – обратился лорд Орпингтон к фон

Бренделю, – я же говорил вам, что вы получите прекрасную армию и без всяких осложнений.

– Я преклоняюсь перед вашим гениальным провидением, милорд, – сказал учтиво итлийский полководец.

– Сейчас я проверю их здравую логику, – ответил сэр

Чарльз и прошел на середину фронта.

– Здравствуйте, капитаны! – произнес он мягким, повелительным голосом.

Фронт ответил молчанием.

Лорд Орпингтон сделал удивленный вид и спросил:

– Я поражен вашим молчанием! Почему вы не отвечаете мне, господа, воинским приветствием? Неужели я не достоин его? Какова причина вашего молчания?

И тогда в благоговейной тишине плаца взволнованный голос сказал любовно-почтительно:

– Здесь нет капитанов, сэр, здесь все ребята.

Сэр Чарльз просиял, бросил радостно: «Здорово, ребята!» – и услыхал в ответ оглушительное и бурное: «Здравия желаем, ваше превосходительство».

Он приложил руку к козырьку.

– Я очень рад, что вы оказались настоящими патриотами и здравомыслящими людьми. Мой монарх желает видеть ваше отечество сильным и могущественным. Через две недели я рассчитываю услышать, как вы погоните врага. Молодцы, ребята!

И под вторичный взрыв «рады стараться» лорд Орпингтон попрощался с полками, чтобы отправиться на вокзал, для поездки на нефтяные промыслы, куда давно тянула его неписаная инструкция и настойчивые влечения сердца.

По дороге к вокзалу он сказал фон Бренделю: