Луи Буссенар - Капитан Сорви-голова. Гамбусино

Мост, очевидно, взорван, железнодорожные пути –

тоже. И что за ужасное разрушение! Обвалившаяся насыпь, груды исковерканных рельсов и деревянная труха шпал.

Бронепоезд круто остановился на расстоянии трехсот метров от места взрыва.

Отступление было отрезано.

Несколько солдат спрыгнули с поезда на полотно дороги и побежали к месту взрыва. Сбежались часовые, прискакали кавалеристы. Люди заметались. Послышались крики, ругань, проклятия, порядком потешавшие залегших в траве Молокососов.

В кучке англичан, состоявшей примерно из тридцати человек, вспыхнул огонек, – видно, кто-то зажег фонарь.

Фанфан шепотом приказал самым метким своим стрелкам:

– Огонь!.. Бей в кучу!

Приказы Фанфана все меньше и меньше походили на военные, но Молокососы исполняли их по-военному точно, и все шло, как полагалось.

Сухо щелкнули маузеры Ружейный огонь мгновенно разметал толпу. Воздух огласился стонами и воплями раненых. Уцелевшие солдаты в страхе разбежались

– Здорово! Вот здорово!. – шептал Фанфан. – Бей их, ребята! Сыпь! Сыпь!. Эх! Если бы нас видел Сорвиголова!. Какого дьявола, в самом деле, он провалился? Не хочу вот, а сам боюсь за него…

И было от чего тревожиться. Положение капитана

Молокососов, действительно, походило на безвыходное.

Оторвавшись от железнодорожной шпалы, которая служила ему точкой опоры, он ринулся вниз головой в реку

Моддер.

А как сказал один упавший с крыши кровельщик:

«Лететь не так уж скверно; упасть – вот в чем мало забавного».

Река Моддер глубока. Сорви-голова так и врезался в нее пулей, однако вода уменьшила скорость падения.

В то мгновенье, когда Жан погрузился в реку, раздался оглушительный взрыв, сопровождавшийся дождем осколков. Произойди этот взрыв секундой раньше – Сорвиголова взлетел бы вместе с мостом, секундой позже – и он был бы убит обломками. Тогда как теперь, в момент взрыва, его защитил слой воды толщиною в четыре метра. Опять счастливая звезда!

Он проплыл несколько сажен под водой; но не хватало воздуха, и пришлось подняться на поверхность.

И тут его счастливая звезда закатилась. Он подплыл к бревну, которое после взрыва торчало из воды под углом в сорок пять градусов, и потянулся к нему, чтобы подержаться минутку па поверхности и перевести дыхание, как вдруг сильная рука схватила Жана. У самого его уха раздалась кельтская78 брань:

– Арра! Поймал!.. Вот он, язычник! Лжебрат! Убийца!

Поджигатель! Исчадие ада!.

Сорви-голова узнал ирландца, которого он так любезно отправил в реку.

– Караул!. Держите!. – продолжал орать ирландец. –

На помощь! Да помогите же доброму христианину взять в плен этого…

Окончание фразы растаяло в следующих, весьма выразительных звуках: буль… буль… буль…

Сорви-голова обеими руками сдавил шею незадачливого болтуна, который должен был, казалось, удовлетвориться тем, что ему удалось уже один раз избежать смерти.

Оба камнем пошли ко дну, и их понесло течением. Но руки Молокососа не ослабевали и под водой.

После необычайно долгого пребывания под водой выплыл только один из них. Это был Сорви-голова. Ирландец, задушенный руками юного атлета, исчез навсегда. Отважный сорванец, с упоением вдохнув струю воздуха, постарался разобраться в том, что произошло.

Устой был взорван, и мост, несомненно, поврежден.

Над головой Жана на мосту суетились люди с фонарями, и все они неизменно останавливались на одном и том же месте. Значит, по мосту нельзя было пройти даже пешеходам.

78 Ирландцы, так же как и французы, по происхождению кельты.

До ушей Жана то и дело долетали английские ругательства, крепкая солдатская брань, советы, которые каждый давал и никто не исполнял. Потом до него ясно донеслась фраза:

– Какое несчастье! Тут работы дней на восемь, не меньше!

«Отлично! – с восторгом подумал Сорви-голова. –

Кронье будет доволен. Теперь остается только соединиться с Фанфаном». Но прежде всего надо еще было выбраться из реки. Жан тихо поплыл вдоль крутых берегов в поисках места, где он мог бы выйти на берег, и вскоре заметил нечто вроде расщелины среди нагромождения скал. Подтянувшись на руках, Жан вскарабкался на один из больших камней и, мокрый, как морской бог, присел на корточки.

Но и теперь он, точно истый могиканин, пристально озирался по сторонам и напряженно прислушивался, инстинктивно чувствуя пока еще незримую опасность. С

железнодорожного полотна доносились звуки выстрелов.

Жан узнал щелканье маузеров.

«Фанфан! – радостно подумал он. – Его мина взорвалась, видно, в то время, когда я возился в воде с этим болваном ирландцем. Итак, отправимся к Молокососам».

С гибкостью кошки и ловкостью акробата Жан начал карабкаться на груду камней; но прежде чем стать на ее вершину, он, припав к камням, осмотрелся. Тишина, весьма, впрочем, относительная, мало успокаивала его.

Вдруг он вздрогнул: в пяти шагах, лицом к берегу, стоял, опираясь на ружье, английский солдат. Его силуэт четко вырисовывался на фоне ясного неба. Сорви-голова различил даже головной убор: фетровую шляпу с приподнятым по-мушкетерски левым бортом. Такие шляпы носили волонтеры английской пехоты.

Что же, ползти опять вниз по колеблющимся под ногами и срывающимся камням? Бросаться снова в реку и отыскивать другое место? Нет, это невозможно!

Во что бы то ни стало надо пройти мимо волонтера, невзирая на его штык и на тревогу, которую он несомненно поднимет, несмотря ни на что!

«Будет дело», – решил Сорви-голова.

Да, будет дело, короткое, но жаркое.

С тем благоразумием, которое у него всегда прекрасно уживалось с безумной отвагой, Жан обдумывал, как приступить к действиям. Он вспомнил, что в бытность свою в

Капе в качестве служанки он видел этих только что прибывших тогда из Англии волонтеров. Они были облачены с ног до головы в хаки и носили широкополые фетровые шляпы, на приподнятых левых бортах которых красовались три буквы: CIV (City Imperial Volunteers79). Эти карикатурные солдаты, насквозь пропитанные идеями самого воинствующего империализма, сходили за героев.

«Пройду!» – решил Сорви-голова.

Он весь подобрался, крепко уперся ногами о камни и приготовился к прыжку.

Раз, два… гоп!

Волонтер, увидев человека, который, как чертик из шкатулки с секретом, выскочил будто из-под земли, отступил на шаг и, наклонив штык, крикнул по-английски; 79 Имперские гражданские волонтеры (наименование воинской части).

– Halt! Stop80!

Приходилось ли вам, читатель, наблюдать плохую выправку новобранцев, когда инструктор командует:

«К штыковому бою… вся…»?

Правая рука у них бывает поднята слишком высоко, левая нога слишком вытянута, правая недостаточно согнута. Вместо того чтобы стоять твердо, как глыба, новичок находится в состоянии самого неустойчивого равновесия Достаточно малейшего толчка, чтобы опрокинуть его, чем и пользуются иногда некоторые инструкторы, любители позабавиться. Они хватаются за острие его штыка, слегка толкают и без особого усилия сшибают новичка с ног.