Луи Буссенар - Капитан Сорви-голова. Гамбусино

Одни хлопотали вокруг искалеченных пушек, другие охотились за никак не дававшимися лошадьми, третьи толпились вокруг пьяного и разъяренного майора, который, не переставая, вопил:

– Сорви-голова! Говорю вам, это Сорви-голова!. Тысяча фунтов тому, кто его задержит!

Никто уже не мог разобраться в происходящем. Одни начальники приказывали играть тревогу, другие – отбой, однако ни те, ни другие приказы так и не исполнялись.

Кончилось тем, что о Жане совсем забыли.

А Сорви-голова, добившись своего, не терял понапрасну времени.

Взамен каски он нашел фетровую шляпу с инициалами

C.J.V, видно, оброненную в суматохе каким-нибудь волонтером, и, напялив ее, преспокойно, с беспечным видом гуляки, направился к границе лагеря.

Его уверенная походка, хорошая военная выправка и форма хаки, которую он успел кое-как привести в порядок, служили ему пропуском.

На него никто не обращал внимания, хотя имя Брейкнек в сочетании с кругленькой суммой, обещанной в награду за его поимку, так и вертелось у всех на языке.

Приметив кабачок, двери которого только что открылись, Жан вошел туда с непринужденностью человека, карман которого туго набит золотом. Содержатель распивочной, почуяв в нем солидного гостя, почтительно вышел к нему навстречу.

Сорви-голова, у которого уже созрел новый план действий, потребовал шесть бутылок виски самого лучшего качества.

Хозяин, галл по происхождению, изъяснялся на таком же фантастическом английском языке, как и Сорви-голова.

Он даже не заметил, что его покупатель говорит на жаргоне, который, несомненно, вызвал бы подозрения у чистокровного англосакса.

Зато он тотчас же догадался содрать с Жана двойную цену, вероятно, по случаю ночного времени. Такова уж повадка всех содержателей ночных питейных заведений.

Сорви-голова, притворившись слегка опьяневшим, расплатился не торгуясь, но потребовал, чтобы ему дали еще провиантскую сумку.

– Хочу отнести бутылки своим товарищам на посту, –

пояснил он.

За сумку ценою в пять шиллингов кабатчик содрал с него целую гинею.

Из распивочной Сорви-голова вышел покачиваясь, со шляпой набекрень.

– Товарищи хотят пить, – во всеуслышание рассуждал он, – Канадцев всегда мучает жажда. Отнесу-ка я это виски землякам.

Его остановил патруль. Сорви-голова протянул капралу бутылку виски.

– Только не все, капрал, – приговаривал он, – товарищи на посту томятся жаждой… Канадцы всегда хотят пить.

Капрал улыбнулся, припал губами к бутылке и, одним могучим глотком опорожнив ее до половины, отдал остаток своим подчиненным.

У англичан неистощимый запас снисходительности к пьяным, поэтому он собирался уже отпустить подвыпившего волонтера, находя его объяснение весьма убедительным.

Но в благожелательности трезвого человека к пьяному всегда есть небольшая доля зависти. Солдаты патруля запротестовали – им было мало полбутылки. Они решительно требовали прибавки, и Жан, опасаясь осложнений, вынужден был отдать вторую бутылку. У него осталось всего четыре. При мысли, что ему придется, быть может, утолять жажду еще одного патруля, Жана бросило в дрожь.

Но нет, все шло отлично, если не считать того, что восток начинал алеть, предвещая рассвет.

«Ого-го-го! – подумал Сорви-голова. – Пора удирать».

Но не прошел он и полсотни шагов, как наткнулся на стрелковый окопчик. Забряцало оружие, грубый голос резко окликнул его:

– Who goes there?

– Виски! – вполголоса ответил Сорви-голова.

Для английского часового нет более красноречивого и убедительного ответа, особенно в четыре часа утра, после холодной ночи, проведенной в сыром окопе.

– Подойди ближе, – хрипло прорычал солдат с сильным ирландским акцентом.

Сорви-голова несказанно обрадовался.

Время шло, а более счастливого случая нельзя было и желать. Ведь ирландцы, эти самые храбрые солдаты Соединенного королевства, славятся в то же время как самые одержимые и закоренелые пьяницы.

Жан знал, что на английских постах всегда двое часовых. Но также хорошо знал он и то, что с помощью двух бутылок виски даже от двух Пэдди можно добиться решительно всего.

Шатающейся походкой пьяного Сорви-голова направился к стрелковому окопчику, держа в каждой руке по раскупоренной бутылке.

Потом, протянув часовым бутылки и отрыгнув пьяной икотой, он произнес:

– Вот и я!. Говорю тебе – я и есть это самое виски.

– Арра!.. Арра!.. Бегора!. – сказал один ирландец. – Ты говоришь ну прямо как по книге! Бьюсь об заклад, что ты лучший солдат армии ее величества…

– За твое здоровье, братишка! – произнес другой Пэдди.

Сорви-голова достал третью бутылку, чокнулся ею с ирландцами и заплетающимся языком, но стараясь придать голосу как можно больше любезности, ответил:

– За ваше, друзья!

Ирландцы, запрокинув головы, пили, не отрываясь от бутылок.

Одним-единственным глотком каждый пэдди опоражнивал сразу полбутылки. От таких глотков можно, казалось бы, лопнуть, не сходя с места.

А виски было настоящий огонь, что твой купорос.

Щеки обоих пьянчуг так и запылали. Проглотив каждый по полбутылке, они прищелкнули языками то ли от удовольствия, то ли в знак не вполне удовлетворенного желания:

– А ну-ка, еще по глоточку! Вот так! Поехали… Готово.

До дна!

Сорви-голова, притворяясь, что он мертвецки пьян, с каким-то урчаньем повалился на землю и захрапел. Ирландцы разразились смехом.

– Приятель-то, кажется, готов, – заметил один из них.

– А может быть, у него в бутылке осталась хоть капелька? – прибавил другой. – Пойти взглянуть…

Солдат выполз из ямы и, нащупав в темноте капитана

Сорви-голова, прижавшего к губам едва початую бутылку, осторожно отнял ее, вернулся в яму и одним глотком опустошил ее до половины.

– Добавочная порция, – сказал он, икая.

– И мне добавок, – потребовал второй и потянулся за бутылкой. Докончив ее, он произнес: – А знаешь, я бы тоже не прочь уснуть, как тот парень.

– Еще бы! Но ведь минут через десять придет смена, и тогда нас перестреляют, как зайцев.

«Через десять минут! – ужаснулся Сорви-голова, – Черт возьми, надо удирать!»

Он притворился, что просыпается, поднялся, качаясь из стороны в сторону, на ноги и принялся, бормоча и ругаясь, искать свою бутылку.

– Проклятье! Где же моя бутылочка? Убежала?. Ах, каналья!. Ведь я вижу, все вижу! Удрать хочешь?.. Нет, голубушка, не выйдет!.. Иди сюда, мошенница, а не то я сам тебя поймаю!. Не хочешь?.. Ну погоди, сейчас я тебя догоню!.. Я человек, и тебе не уйти от меня, безногая…

Так, спотыкаясь на каждом шагу, падая, снова поднимаясь, охая, ахая и ругаясь, он прошел мимо хохотавших до слез стрелков.

Погоня за бутылкой казалась им самой уморительной и забавной штукой, какая только могла зародиться в насквозь пропитанном алкоголем мозгу.