Владимир Орловский - Мир приключений, 1927 № 03

Китаец сделал отрицательное движение головой. Для чего доктору нужен этот страшный яд?

— Ты слышишь, дай мне банку!

Китаец повиновался. Доктор положил около себя банку с цианистым калием и тогда заговорил снова:

— Клянись мне своими предками исполнить то, что я тебе скажу.

— Клянусь! — ответил китаец, дрожа всем телом.

— Я умру через несколько минут… ты соберешь побольше сухого бурьяна и соломы и обложишь ими внутри и снаружи обе палатки. Потом ты обольешь их керосином, который остался в железном бидоне, и зажжешь… Клянись, что ты ничего не унесешь с собою… здесь заражена каждая вещь. Если ты не исполнишь этого, ты умрешь от той же страшной болезни, от какой сейчас умираю я.

— Клянусь, — прошептал китаец.

— Теперь иди! — сказал доктор, открывая банку с цианистым калием.

Когда через полчаса Лю-Син, собрав целую копну сухого бурьяна, заглянул в палатку, доктор Курц был уже мертв. Одна рука его свесилась с полотняной кровати, а на лице выступили большие синие пятна.

Китаец, стуча от страха зубами, принялся обкладывать палатку снаружи соломой и бурьяном, потом вошел в палатку и, стараясь не смотреть в лицо мертвого, наполнил ее до самого верха такими же охапками.

Кто знает, быть может доктор Курц хотел сжечь в палатке не «черную смерть», а злого духа, бывшего причиною его смерти?

Трясущимися руками Лю-Син зажег спичку. Белые клубы дыма взметнулись над курганом и медленно поплыли над степью. Огромное пламя в несколько минут охватило палатку, послав к вечернему небу крутящийся столб золотистых искр. Китаец потянул носом воздух: пахло керосином и еще чем-то. Лю-Син принюхался: да, Это был знакомый запах, запах горелого мяса. Лю-Син в ужасе упал на землю, шепча заклинания.

С маленьким мешком за плечами, в котором лежало несколько пресных лепешек и бутылка воды, брел по степи китаец Лю-Син. Он шел без отдыха весь день, торопясь поскорее уйти от страшного места.

Когда багровый шар солнца одним краем уже коснулся дальнего кургана и в траве громче затрещали кузнечики, китаец почувствовал усталость. Он сел на землю, положил рядом мешок и, обняв руками колени, затянул печальную песню о белой палатке на кургане и о злой черной смерти, унесшей доктора Курца.

Рассказ К. Рандольфа Личфильда

Иллюстр. М. Крестовского

Джиббертс махнул рукой, чтобы заставить замолчать подозрительного посетителя. Потом встал и шагнул к двери — не потому, что хотел выйти из комнаты, а просто потому, что был взволнован. Джиббертс положительно не знал, как поступить. То, что рассказал этот человек, было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Как раз в тот момент, когда он круто повернул от двери, она открылась и в комнату без доклада вошел Энгус Дикс. Энгус не был в числе постоянных сотрудников, но по временам писал сенсационные фельетоны, неожиданно появляясь в редакции. В обыкновенное время Джиббертс — кажется самый раздражительный человек на всей Флит Стрит, — обругал бы его за такое бесцеремонное вторжение. Но сегодня он приветствовал его, как посланника небес.

— Вот кого мне нужно! — радостно воскликнул Джиббертс, хватая Энгуса за руку. — Дикс, хотите вы славы для себя и для газеты? Я могу вам дать случай отличиться.

— Да, ведь, вы знаете, что я не тщеславен, — ответил Энгус.

— Так вы должны быть тщеславны! — объявил Джиббертс, подмигнув и понизив голос до шопота. — Дикс, мы, кажется, нашли Онгля.

— Онгля! — повторил с недоумением рнгус.

— Ну, да — Онгля! Не притворяйтесь, что вы не знаете, когда уже столько времени газеты требуют его казни и травят за него полицию.

— Ах, это убийца жены!

— Да за ним еще много других преступлений, почище этого. Слушайте. Вот этот человек уверяет, что видел вчера вечером Онгля в Ист-Энде и, конечно, желает получить награду, которая обещана нами за подобные сведения. Он знал Онгля в Ливерпуле три года тому назад и клянется, что не может ошибиться. Так вот, Дикс, Это дело как раз для вас. Попробуйте-ка захватить его. Не смейтесь; я говорю серьезно. Поймайте его и заставьте его говорить. Ну, что вы скажете? Попробуйте вырвать у него признание.

Вот это был бы удар, а? Подумайте только. Какой скандал для полиции, после всего шума, который они наделали! А какое торжество для нас! Наш сотрудник ловит Онгля! Можете себе представить, что бы это было? Тут стоит поработать! Захватите его и заставьте его признаться во всем. Объясните ему, что его все равно повесят, признается он в своих преступлениях или нет, но скажите ему, что если он все вам расскажет, мы обязуемся выдать сто фунтов лицу, которое он нам сам укажет. Конечно, это за раскрытие всех его преступлений. Когда все это будет напечатано, мы любезно передадим его полиции! Что у вас такой угрюмый вид? Для вас, любителя приключений, такой случай — находка.

— Позвольте вам напомнить, — с безнадежным спокойствием сказал Энгус, — что в дурную погоду мне мучительно напоминает о себе рана, которую мне нанес лев, когда я охотился в Восточной Африке. А когда я вспоминаю все рассказы про Онгля, мистер Джиббертс, — я предпочел бы иметь дело со львом.

— Пустяки! Здесь просто нужна осторожность. Надеюсь, вы не боитесь?

— Быть может и не боюсь, — пробормотал Энгус и посмотрел на невзрачного, грязного человека, робко сидящего у стола Джиббертса. Это все очень увлекательно, но сколько людей уже говорили, что видели Онгля!

— Да, но все они уверяли, что видели человека похожего на него; этот же говорит, что узнал его, несмотря на то, что он изуродован. У него отвратительная рана на лице, при чем рассечены нос и щека. Я думая, что он сделал себе это сам, чтобы изменить свою наружность, и будет прятаться, пока рана не заживет и не станет казаться старым шрамом.

— Это, пожалуй, похоже на Онгля! — воскликнул Энгус, точно пробуждаясь. — Честное слово, я бы хотел поймать его! Я еще не забыл свои прошлогодние неприятности с полицией из-за свидетельства на собаку. А моему щенку не было еще шести месяцев. Мне нужно рассчитаться с ними за это. А где вы думаете, что видели Онгля? — сурово спросил он, пересекая комнату.

Маленький, нервный человек вскочил со стула, держа в руках поношенную шляпу.

— Вы знаете Рестонскую пристань? — спросил он, тяжело дыша. — Это будет по дороге к докам Виктории. Вот дальше-то трудно вам рассказать. Но мог бы вам показать и я не ошибаюсь. Я встретил его там лицом к лицу. Но он-то меня не узнал, потому что я был за светом, понимаете, а ему фонарь светил прямо в лицо. Я могу поклясться, что это был Онгль.