Альфред Ассолан - Приключения капитана Коркорана

— Хорошо! — отвечал Коркоран. — А тебе, приятель Бабер, равно как и этому англичанину, я доставлю возможность избавиться от виселицы. Твое дело суметь этим воспользоваться.

Обратившись к конвою, Коркоран приказал:

— Отведите обоих в цирк слонов.

Всем известно, что цирк слонов в Бхагавапуре, знаменитнейший во всем Индостане, был сооружен по приказанию и по плану, составленному знаменитым поэтом Вальмики, автором Рамаяны и вместе с тем искуснейшим архитектором.

Это была ограда из кирпичей, совершенно гладкая с внешней стороны, а внутри заключавшая в себе просторный амфитеатр почти такой же, как устраивали в римских цирках. Места, самые близкие к арене и наиболее предпочитаемые публикою, все же находились на восемнадцать футов выше арены, отделенные от нее оградою из толстых деревянных столбов, значительной высоты и так близко вкопанных друг от друга, что самый тщедушнейший человек не мог бы пролезть между этими столбами.

В этом цирке, к великой радости населения города Бхагавапура, должен был произойти бой между Бабером и Дублефасом. Победителю по приговору Коркорана сохраняли жизнь.

Солнце, ярко сиявшее в совершенно безоблачном небе, озаряло арену цирка. Все население Бхагавапура разместилось по всем ступеням амфитеатра, с нетерпением ожидая начала обещанного увеселения. Мужчины, женщины и дети ели и пили, смеясь, рассуждая о том, какую физиономию должен был скорчить англичанин перед последним издыханием.

Чтобы немного успокоить нетерпение публики, в арену цирка впустили дикого слона, накануне захваченного в лесу, а около него с боков поставили трех прирученных слонов, которые его подталкивали и били своими хоботами с целью приучить его к исполнению новых своих обязанностей. Жалкий вид злополучного дикаря, так жестоко дрессируемого на глазах сорока тысяч зрителей, представлял собою очень оригинальное и забавное зрелище. Увы! Несчастный слон! Он тоже сделался жертвой измены. В лес повели прирученную, молодую слониху, которая начала кокетничать с ним и заманила его в западню, где его и захватили живьем, а теперь он, бедный, служил посмешищем для всех.

Но вскоре этот водевиль всем прискучил, и послышались возгласы:

— Англичанин! Где же изменник англичан? А где Бабер?

Наконец раздались звуки труб и верхом на лошадях въехали в цирк Коркоран и его друг. Около них была Луизон вместе с Мусташом. Алиса и Сита не захотели видеть бой и остались во дворце, а охранять их остался Гарамагриф, которого опасались взять в цирк ввиду его дикости.

Коркоран медленно и величественно взошел по трем ступенькам на трон и посадил с собою своего друга. Луизон грациозно растянулась у ног его, с несколько скучающим видом, а молодой Мусташ лег между лапами матери.

Магараджа тотчас же приказал привести пленников.

— Вы знаете условия боя? — сказал он, обращаясь к ним. — От вас зависит, принять эти условия или быть посаженными на кол.

— Свет миров! Великое воплощение Вишну! Все что вещают твои уста, для меня то же, что Ригведа! — воскликнул Бабер, поднимая к небу руки в кандалах.

Дублефас ничего не сказал, но только движением головы, очевидно, выразил, что на все готов, лишь бы не быть посаженным на кол.

— Господин Дублефас, вы, вероятно, умеете владеть саблей? — спросил Коркоран.

— Да! — отвечал англичанин.

— Хорошо! Ну а ты, приятель Бабер, какое предпочтешь оружие? — продолжал магараджа.

— Государь! — возразил Бабер. — Моя религия воспрещает мне проливать кровь людей, но дозволяет мне задушить их.

— Хорошо, благочестивый человек, твое желание, равно как и желание этого джентльмена, будут удовлетворены. Подайте Дублефасу самую лучшую дамасскую саблю, а Баберу веревку с петлей на конце. Кроме того, выступая на поединок, оба они должны помнить, что теперь уже девять часов, а ровно в десять один из них должен быть убитым, в противном случае оба будут посажены на кол.

Не без важного основания Коркоран давал сражающимся такое несходное оружие. Если сабля была страшным оружием в руках сильного и опытного англичанина, то веревка с петлею была нисколько не менее опасным оружием в руках проворного и изворотливого Бабера, бывшего когда-то предводителем душителей Гуалиора.

Наконец сражающимся развязали руки и дали каждому из них избранное им оружие. На первый взгляд трудно было решить, кто останется победителем. Англичанин, около шести футов ростом, крепко сложенный, ширококостный, плечистый и с могучею спиною, казался незыблемой башней. В глазах его ясно были видны хладнокровие, уверенность в своей силе и глубокое презрение к противнику. Он, очевидно, был уверен, что с первого же удара рассечет индуса надвое. Таково было также мнение самого Коркорана, и все присутствовавшие в цирке индусы, глубоко ненавидевшие англичанина, были чрезвычайно встревожены, видя его хладнокровие и самоуверенность.

Однако и Бабер не смотрелся человеком, которым возможно было пренебрегать. Меньше ростом, нежели англичанин, и далеко не такого крепкого сложения, он казался, да так оно и было в действительности, гораздо слабее силами по сравнению с противником. Его руки и ноги были весьма худощавы, грудь узковатая и костлявая. Даже глаза его, буро-желтые как у леопарда, выражали гораздо более хитрость, чем храбрость, но зато его главным преимуществом были изумительное проворство и изворотливость. Он бросался на землю, вскакивал и делал прыжки, совершенно как тигр, имя которого ему дали.

Наконец Коркоран, взглянув на часы, сказал:

— Начинайте!

При этом сигнале противники, между которыми расстояние было в пятьдесят шагов, бросились один на другого.

Бабер начал атаку тем, что подскочил к своему противнику совершенно так, как будто хотел схватиться с ним грудь с грудью; но это было только хитрой уловкой. В тот момент, когда он бросил петлю, отпрыгнул в сторону. Дублефас хладнокровно выдержал эту атаку, моментально отстранившись, и тотчас размахнулся саблей с такой силой, намереваясь ударить по голове, что неизбежно рассек бы череп пополам, до самого туловища.

Но Бабер не такой был человек, чтобы его легко можно было сразить. С изумительной ловкостью, моментально отскочив в сторону, он тотчас со скоростью оленя пустился бежать вдоль цирка.

Дублефас теперь уже нисколько не сомневался в победе. Он уже настигал Бабера и заносил над ним саблю, как вдруг неожиданное обстоятельство этому помешало. Бабер, прикидываясь убегающим, постоянно оглядывался назад через плечо и тщательно соображал расстояние, отделявшее его от противника, так что в надлежащий момент, повернувшись внезапно, бросил на противника веревку с петлей.