Альфред Ассолан - Приключения капитана Коркорана

Когда Сугрива удалился, Кватерквем спросил:

— Что там такое произошло? Снова приходится сражаться с кем-либо вроде Барклая? Первый, по-видимому, настолько ловко выпровожен тобою, что едва ли снова возвратится.

— Как? Вы разбили знаменитого генерала Барклая, героя Люкнова? — спросила Алиса изумленным тоном.

— И так хорошо его отделал, что он теперь без оглядки скачет по направлению к Бомбею! — сказал Кватерквем и рассказал жене о пожаре в лагере англичан.

Но он ошибся, полагая, что жена останется довольна этим подвигом. Напротив, она выразила неудовольствие на принятое мужем в этом участие.

— Вот прекрасно! Что же тут может быть дурного? Все это было устроено Коркораном и этим демоном Бабером, а я только предоставил в распоряжение Коркорана мой аэростат.

— Так вот, мой милый возлюбленный. Если вы еще раз вздумаете предоставлять ваш аэростат, я вас оставлю одного на вашем острове, а сама уеду в Англию с первым пароходом.

— Черт возьми! Нельзя даже оказать ничтожную услугу друзьям без того, чтобы в это не вмешались женщины. Впрочем, могу тебе пообещать, что более ни во что не вмешаюсь.

Несмотря на эту выходку Алисы, Коркоран попрощался с ней самым любезным образом. Сита подарила своей новой подруге бриллиантовое ожерелье баснословной ценности. Оно принадлежало знаменитой Нурмагар, бывшей в течение трех поколений самой красивой женщиной во всем Индостане, и это ожерелье досталось прапрадеду Голькара после победы над внуком Нурмагар.

Алиса долго отказывалась принимать вещь такой громадной ценности, причем великодушие Ситы дало ей почувствовать черствость и неловкость ее выходки против мужа. Однако ей ужасно хотелось обладать таким сокровищем. Наконец Сита сказала ей:

— Это будет память о нашей дружбе. Если мой дорогой и возлюбленный Коркоран останется победителем, то у меня будет так много сокровищ, что иметь одним менее никакой разницы не составит. Когда Индостан будет наш, много будет сокровищ. Если он будет побежден, то, конечно, живым не сдастся, а я его никогда не переживу и взойду на костер, как моя прабабушка Сита Видеген. Обладая счастьем принадлежать самому отважному человеку в мире, покрывшемуся такой славой, я заколюсь кинжалом, чтобы поскорее с ним встретиться и слиться с ним в лоне Брамы.

Сита говорила с такой простотой и искренностью, что Алиса убедилась в твердой решимости своей подруги и наконец приняла этот ценный дар и в восторге нежно обняла и с несомненной искренностью поцеловала Ситу. Ей казалось, что она больше никогда ее не увидит, так как, будучи истой англичанкой, не допускала возможным, чтобы Коркоран мог остаться победителем. Что касается магараджи, он ласково и дружески попрощался с Кватерквемом и его женой, причем сказал своему другу, передавая ему шкатулку:

— Мой дорогой Кватерквем, я не знаю, увидимся ли мы. Сохрани эту шкатулку у себя. Если ты узнаешь, что с нами случилось несчастье, вскрой ее. Все, что в ней заключается, будет принадлежать тебе. Если же я останусь победителем, ты возвратишь мне ее обратно.

Наклонившись к уху Кватерквема, магараджа добавил шепотом:

— В этой шкатулке драгоценные камни Голькара. Их ценность превышает пятнадцать миллионов рупий, и, если мы останемся в живых, это будет наследство Рамы.

Они снова поцеловались, и Кватерквем с женой сели в фрегат. Прежде чем подняться, он сказал Сите:

— Сударыня, 15 марта я снова приеду в Бхагавапур за вами и отвезу вас к себе на остров, с которым вы еще не знакомы. Коркоран, который, как я надеюсь, к тому времени избавится от всяких хлопот и заключит мир с лордом Браддоком, будет сопровождать нас. Алиса ввиду этого все подготовит в нашем доме и подыщет горничную. Прощай, мой милый и честолюбивый магараджа. Ты окольным, рискованным путем ищешь счастье, но, надеюсь, опыт сделает тебя благоразумнее.

Фрегат, быстро поднявшись, понесся на восток.

Коркоран, задумчиво прижав Ситу и Раму к сердцу, вслед за тем тотчас вскочив на коня, сопровождаемый конвоем, поскакал по направлению к английскому лагерю.

В течение двух дней и двух ночей Коркоран почти безостановочно скакал, благодаря подставным лошадям, выставленным заблаговременно по его распоряжению вдоль всей дороги. Его измученный конвой давно уже отстал от него. Коркоран, не обращая внимания, скакал все вперед, останавливаясь только для перемены лошади и пользуясь этими несколькими минутами для того, чтобы съесть кусок хлеба.

Рано утром на третий день он наконец начал встречать беглецов из своей армии. Весь покрытый пылью и потом, но гордый и отважный, каким его всегда видели, он с первых же слов сумел ободрить и собрать вокруг себя беглецов.

Один из высших офицеров его армии скакал мимо, не слушая его и не обращая никакого внимания. Тогда Коркоран, схватив его за шиворот, повернул обратно, сказав:

— Куда ты скачешь? Вот там неприятель, туда скачи!

Но офицер, по-видимому не узнавая его, снова пытался бежать обратно в Бхагавапуру. Тогда Коркоран крикнул, подняв револьвер:

— Еще шаг и я размозжу тебе череп!

При этом движении, при этих словах и в особенности этот грозный голос заставил всех узнать его.

— Государь! — сказал офицер. — Нам изменили! Ах, государь! Зачем вы ранее не приехали?

Коркоран крикнул:

— Подведите мне коня и марш за мною вперед!

Коркоран, нисколько не заботясь о том, много ли беглецов последовало за ним, помчался вперед. Оказалось, что офицер сказал правду. Лагерь мараттов находился в ужаснейшем беспорядке. Армия, руководимая изменниками, подкупленными английским золотом, была обращена в бегство пять дней тому назад. Три земиндара, первые подали сигнал к бегству. Двое других, из которых один был афган Узбек, состарившийся на службе у Голькара, перешел на сторону англичан. Все другие, смущенные и потрясенные такими печальными фактами, повернули спину после первых залпов английских пушек.

По-видимому, все казалось погибшим. Но при виде Коркорана все воспрянули духом и примкнули к нему.

— Стоять смирно! — крикнул он громовым голосом.

Все быстро повиновались, заслышав знакомый голос, и солдаты закричали:

— Да здравствует магараджа!

Коркоран, выхватил из ножен меч, принадлежавший самому знаменитому Тамерлану и по наследству перешедший к непобедимому Акбару, а от него к благочестивому Ауренгребу. Этот меч, рукоятка которого украшена была алмазами баснословной цены, в былое время давал сигнал к умерщвлению целых миллионов людей. Он выкован был в Самарканде, оружейным мастером из Дамаска, знаменитым Мугамедом — Эль-Дин, вырезавшим на клинке следующую надпись: