Леонид Гайдай - Кавказская пленница

По горам, среди ущелий темных, карабкаясь все выше и выше, вьется серпантином новенькое асфальтовое шоссе. Над ним нависают тысячелетние замшелые скалы; под ним в туманных пропастях, звеня и ворча, несутся стремительные потоки — такие же, как и миллионы лет назад; впервые теснятся горные складки — окаменевшие морщины нашей старушки Земли. А на дороге — ни морщинки. Веселая и молодая, вся в нарядных белых столбиках и красно-желтых дорожных знаках, уверенно расталкивая скалы, бежит она в сегодняшний день.

На ней переговариваются сигналами, то приветствуя друг друга при встречах, то переругиваясь на трудных разъездах, бело-голубые автобусы с прозрачными стеклянными крышами; изящные, как олени на их радиаторах, «Волги»; работяги самосвалы и недомерки «запорожцы», которые на фоне тяжелых МАЗов выглядят уже не мотоциклами, но еще не автомобилями.

Однако наше внимание привлекает не этот сверкающий механический поток транспорта, а одинокий горный всадник. Это наш герой и старый знакомый — Шурик Демьяненко. Он непринужденно восседает в седле. Остается лишь добавить, что под седлом у него не арабский иноходец, а скромный вислоухий ишак. По одежде и снаряжению всадника, а также по его багажу, навьюченному на ишака, видно, что Шурик собрался в какую-то экспедицию.

И пока этот необычный джигит и его маленький ишак еще не доехали до места своих будущих приключений, авторы спешат сделать одно необходимое разъяснение.

Эту историю рассказал нам Шурик. Он во время каникул собирал фольклор: местные легенды, сказки… Может быть, и эта история всего лишь легенда, но, по словам Шурика, она действительно произошла в одном из горных районов. Он не сказал, в каком именно, чтобы не быть несправедливым… к другим районам, где могла произойти точно такая же история.

А Шурик тем временем подъезжает к старенькому санитарному газику, стоящему на дороге.

Водитель поднял капот и копается в моторе.

Осел то ли из упрямства, то ли из солидарности с заглохшей машиной останавливается рядом и отказывается двигаться вперед, несмотря на все понукания Шурика.

Продолжая возиться с машиной, водитель газика поглядывает на безуспешные попытки Шурика сдвинуть осла с места. Шурик, смущенно улыбаясь, тоже бросает взгляд на водителя.

Далее мы замечаем странную аналогию в их действиях: водитель отчаянно вертит заводную ручку — мотор стреляет, рычит, чихает, но не заводится, а Шурик, действуя уздечкой, как заводной ручкой, крутит голову ишака. Его попытка столь же безрезультатна.

Теперь оба терпящих бедствие путника объединяют свои усилия. Сначала они вдвоем, скользя и надрываясь, пытаются столкнуть с места машину. Ничего не выходит!

Потом так же вдвоем они пытаются стронуть с места ишака. Шурик тянет его спереди, а водитель подталкивает плечом сзади. Однако маленький ишак столь же неподвижен, как и тяжелая машина.

Водитель раздраженно захлопывает дверцу своего газика и в отчаянии и ярости восклицает:

— Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!

Ну не отчаивайтесь, — тяжело дыша, утешает его Шурик.

— Недаром говорил великий и мудрый Абу-Ахмат-Ибн-Бей, первый шофер этой машины: «учти, Эдик…» — Тут водитель прерывает свой гневный монолог и, представляясь, протягивает руку: — Эдик.

— Саша, — так же отвечает Шурик.

Водитель мгновенно возвращается к точке кипения:

— Учти, Эдик, говорил он, один аллах ведает, куда девается искра у этого недостойного выродка в славной семье двигателей внутреннего сгорания. Да отсохнет его карбюратор во веки веков!

И вдруг он замирает, глядя куда-то через плечо Шурика завороженным взглядом. Шурик оборачивается, и глаза его принимают то же восхищенное выражение.

По дороге к ним приближается стройная, прелестная девушка. Она так хороша, что для описания ее у нас не хватает слов. Ее портрет мог бы написать только классик, и то не один, так как в нашей Нине причудливо сочетаются черты Бэлы (см. М.Ю. Лермонтова), Кармен (см. П. Мериме), Павлины (см. «Стряпуху» А.В. Софронова).

Нина проходит сначала между остолбеневшими путниками, затем — между ослом и машиной и пошла дальше.

И тут происходит чудо. Сила ее обаяния так велика, что доселе упиравшийся ишак вдруг трогается с места и идет за Ниной, как собачонка. Мало того, в заглохшем газике неожиданно вспыхивает искра, и он, удовлетворенно урча, тоже двигается за прекрасной незнакомкой.

Пораженные и одновременно обрадованные, путники бросаются каждый к своему ожившему транспорту. Шурик ловко прыгает на ишака, а машина сразу набирает скорость и скрывается за поворотом.

Проходя мимо круглого дорожного зеркала на повороте шоссе, Нина поправляет непослушную прядь волос. Она забавно отражается в этом выпуклом зеркале, как это бывает в «комнате смеха». Еще более забавно выглядит в кривом зеркале подъехавший к нему наш всадник, поскольку и без того маленький ишак под его седлом настолько укорочен, что стал похож на таксу. Однако и Шурик прихорашивается и продолжает свой путь.

И вот на дороге образуется странная процессия, состоящая из Нины, Шурика и его ишака.

Они как бы связаны невидимой нитью. За прелестной девушкой, как на привязи, идет очарованный ишак, на котором восседает его хозяин, очень довольный своим длинноухим скакуном.

Возникает лирическая мелодия. Она как бы складывается из шума горной речки, голоса пастушьей свирели, раската эха в скалистом ущелье, щебета птиц в придорожных кустах, клаксона проходящей машины…

Нина замечает, что забавный всадник упорно следует за ней. Правда, он держится на почтительном расстоянии, хотя мог бы вполне обогнать ее.

Конечно, Нине и не приходит в голову, что ее преследует не Шурик, а очарованный ишак. И Нина решает проучить преследователя: «Ах, он хочет следовать за мной, так я ему устрою трассу с препятствиями!»

Она неожиданно сворачивает с дороги на тропинку и быстро скрывается в густом кустарнике.

Осел, не обращая внимания на попытки Шурика остановить его, также исчезает в колючих зарослях кизила, унося на себе протестующего всадника.

Побежав по извилистому лабиринту в кустарнике, Нина выбегает на дорогу. Вслед за ней из тех же зарослей задом вылетает ишак, видимо, запутавшийся в лабиринте. Мало того, даже Шурик сидит на нем задом наперед.

Истерзанный и исхлестанный ветками, он соскакивает с ишака и обращается к смеющейся Нине:

— Простите, пожалуйста… У меня к вам большая просьба…

— Пожалуйста.

— Можно вас попросить идти по шоссе, не сворачивая…

— А это почему? — улыбается Нина.