Александр Линевский - Мир приключений, 1929 № 01

— Выкиньте его вон! — закричал Чарли. — Выкиньте его вон!

Но прежде, чем Том успел попросить старика покинуть контору, толпа вытеснила его за дверь и я видел по лицам детей, с каким удовольствием швыряли они в старика разными вещами.

Я увел дрожавшего артиста в его уборную и посмотрел в окно, чтобы узнать, что произойдет дальше.

Автомобили одни заворачивали направо, другие — налево. II хотя посетители и не поверили старику, он все же заронил в них какое-то сомнение. Они также готовы были верить, как готовы были и сомневаться. Старик ушел, и хоть его и освистывала и ругала молодежь в автомобилях, он качал головой и кричал им:

— Это не он!

— Вы сделали ваше доброе дело? — язвительно спросил меня Чарли.

— Я все же освободил вас от старика, — твердил я.

Завеса спала с лица Чаплина. Он снова был таким, как прежде. Его ничто не беспокоило, ничто не угнетало. У него был хороший вид, глаза его блестели, пальцы больше не сжимались и, когда он позвал Тома и своего управляющего Ривса, голос его звучал весело.

Когда Чаплин в хорошем настроении, его все зовут «Чарли». Когда же он в плохом, даже самые близкие друзья обращаются к нему не иначе, как «мистер Чаплин». Ривс говорил с ним с едва уловимым оттенком упрека в голосе.

— Появление этого старика стоило мне десять тысяч долларов, — сказал, смеясь, Чарли.

— Почему вы не сказали Тому или Ривсу, чтобы они отделались от него? — спросил я.

— Не подумал об этом! Не подумал! — потом, обращаясь к своим служащим:

— Ну, так завтра, в восемь часов.

Телли, один из секретарей Чаплина, с видом собственного достоинства обратился к нему кое с какими вопросами. Но Чарли не побеспокоился ответить.

Мы скоро очутились у Дуга. Квадратная миля земли была вся покрыта башенками, мостиками и стенами в восточном стиле. Женщины и мужчины в восточных одеждах слонялись в одиночку и группами. У рояля сидела очаровательная молодая девушка, одетая почти что ни во что, и выбивала восточную мелодию, создавая настроение. Дуг был в трусиках. Его смуглое мускулистое тело блестело под мягким светом заходящего солнца. Не обращая внимания ни на что окружающее, знаменитый артист — акробат тренировался, прыгая из одной растянутой сетки в другую, проделывая этот трюк гораздо лучше, чем окружавшие его товарищи но экрану. Но когда я присмотрелся ближе, я увидел, как другие артисты нарочно исполняли это хуже, чем могли бы, чтобы польстить гордости великого человека. Скоро состязание происходило только между Чаплиным и Дугласом и хотя муж Мэри [3] Мэри Бикфорд. делал все, что мог, его превзошел более подвижный и легкий Чаплин. Льстецы отвернулись, чтобы не видеть поражения своего идола. Если кто-нибудь надеялся попросить услуги или любезного словечка в этот вечер от Дуга, случай был потерян. Немного позднее, когда мы, — Дуг, Мэри, Чарли и я, — пили кофе, Чарли сказал:

— Я сегодня был для него «стариком». Он тоже потерял два дня.

Я рассказал Чарли старую сказку про стоножку. Во время утренней прогулки стоножку встретило другое насекомое и спросило:

— Какую ногу вы опускаете первую и какую потом?

Стоножка не знала. Но на следующее утро она не могла ходить, потому что не знала, которую ногу ей опускать сначала и которую потом.

Дуг был заинтересован, Мэри задумчива, Чарли доволен. Когда мы вышли, он сказал:

— Вы были сегодня вторым «стариком». Бьюсь об заклад, что Дуг не будет завтра работать. Когда он мне показал на той неделе подъемный мост для замка в картине, которую он ставит, я сказал: «это славная штучка, чтобы опускать утром и вносить бутылку с молоком». Он не мог после этого работать два дня. Он рассердился, что я высмеял его фантазию.

На бульваре Солнечного Заката роскошные автомобили увозили домой звезд первой величины. Менее роскошные автомобили увозили домой звезд второго разряда, а те, которые не достигли еще небосвода, просто шли пешком по горячему тротуару. Большинство мужчин и женщин было еще в гриме, а на некоторых еще были костюмы, в которых они работали втечение дня. Фальшивые бороды, фальшивые усы. Парики. Лица, раскрашенные синим и красным. Женщины — в платьях эпохи Людовика Четырнадцатого шли рядом с первобытными людьми, индейцами, ковбоями и китайскими мандаринами. В роскошном лимузине везли домой знаменитую собаку, которую сопровождали двое сторожей. Скоро промчался другой лимузин. Не менее знаменитую собаку также мчали домой, где ее ждал привычный ей комфорт. Холливуд обсуждал достоинства этих звезд и сплетничал про их дела с тем же зложелательством, с каким Холливуд сплетничал и про двуногих звезд.

Мы сели в ресторане за столик и множество знакомых подходило пожать мне руку. К моему удивлению, я узнал, что некоторые знаменитости никогда еще не встречались с Чаплиным публично. Смешно, но в Холливуде больше чем где-либо соблюдаются правила этикета. Странно, что артисты, еще недавно страдавшие от условностей общества, живут теперь, соблюдая формальности, которые когда-то тяготили их!

Мы скоро остались одни.

— Проведите вечер со мной, — попросил Чарли.

У меня были кое-какие дела, по голос его был такой просительный. В этих словах выразилось все одиночество человека. В глазах его была благодарность, когда я сказал ему, что и не предполагал иначе провести этот вечер.

Мы едва принялись за еду, когда в дверях кафэ появился старик с блестящими черными глазами и отвисшей нижней губой. Чарли выронил ложку. Старик стоял в дверях, оглядывался кругом, но глаза его только на мгновение задержались на артисте и потом стали блуждать от столика к столику. Я встал и подошел к нему.

— Скажите мне, — спросил я, — почему вы заявили, что это не он, когда вы увидели мистера Чаплина? Что заставило вас сказать такую вещь?

— Конечно, это не он, — ответил старик, — разве я его не знаю? Я узнал бы его в сотенной толпе.

— Его? Кого? — спросил я.

— Своего сына, — ответил старик. — Я ищу его уже пять лет. Он исчез из дома. Люди говорили мне, что он играет в кинематографе. Когда я приехал сюда на прошлой неделе, кто-то сказал мне, что мистер Чаплин мой сын. А это неправда. Разве я его не знаю? Он еще пять лет назад был на голову выше мистера Чаплина.

Когда я подвел к нашему столику старика, Чарли дрожал с ног до головы. Когда же я ему передал, что говорил старик, он захотел узнать все подробности. Час спустя, когда мы с Чарли вышли из ресторана, он спросил:

— Что это такое отцовская любовь? — потом задумчиво добавил — Меня никогда так усердно не искал отец.

Неизбежный Том снова подошел к нам. Чарли что-то шепнул. Том убежал, а мы стали его ждать. Скоро он вернулся с кэпкой. Чарли натянул кэпку на один глаз, немножко на бок, и наружность его изменилась до неузнаваемости Одним движением он слегка сдвинул галстук. Манжеты вылезали из рукава. Походка его изменилась.