Василий Ардаматский - Конец «Сатурна»

Кальтенбруннер поморщился.

— Вы, я вижу, все еще не понимаете масштаба случившегося скандала. Ошибочные приказы по Центральному фронту издавал сам фюрер. Виноватым в дезинформации ставки пощады не будет. Приказ, который получил я на этот счет, исключает для меня всякую возможность вывести вас из-под удара. Аресту подлежит руководство «Сатурна». Так и сказано: ру-ко-вод-ство.

— Но как можно уравнивать мою вину и вину Зомбаха? Зомбах — человек Канариса, а я…

— Приказ о вашем назначении в «Сатурн» подписан тем же Канарисом, — сухо заметил Кальтенбруннер. Он помолчал и, видя, что Мюллер стал серым от страха, заговорил более мягко: — Как вы не можете понять, что произошло? Мы в тот же день, когда был создан ваш «Сатурн», разгадали этот маневр Канариса. Он создавал этот абсолютно самостоятельный организм абвера на главном и самом трудном направлении войны только для того, чтобы иметь возможность в случае несчастья выйти сухим из воды. Так он теперь и сделал. Теперь он все свои силы бросил на Запад и пичкает фюрера успокоительными пилюлями о нежелании Запада видеть Россию врывающейся в Европу и о готовности Запада повернуть оружие против коммунистов. В чем в чем, а в дьявольской хитрости ему отказать нельзя. И он сейчас сам сделает все, чтобы руками разгневанного фюрера ликвидировать все живые улики по «Сатурну». И вас в том числе.

В это время в кабинет без стука вошел офицер, который прошептал что-то на ухо Кальтенбруннеру. Когда офицер вышел, Кальтенбруннер сказал:

— Зомбах сейчас застрелился. В сортире. Первый его умный поступок.

Кальтенбруннер скользил по лицу Мюллера презрительным взглядом, увидел, что у того отвисла нижняя челюсть, отвернулся и процедил сквозь зубы:

— Все же мы попробуем спутать карты Канарису…

Мюллер умоляющими глазами смотрел на генерала.

— Через час мой самолет летит в Берлин, — сказал Кальтенбруннер, по-прежнему не глядя на Мюллера. — Я отправлю вас на этом самолете. В сопровождении конвоя. Не подвергнуть вас хотя бы формальному аресту я не имею права. В Берлине на аэродроме будут ждать наши люди, которые доставят вас к Гиммлеру. Остальное будет зависеть от вас. Рейхсминистр — ваш единственный шанс на спасение. Группа «Два икс» — его детище. Если вы сумеете доложить ему о проведенной вами работе и если она, эта работа, сделана хорошо, считайте, что вам в отличие от Зомбаха повезло.

— Может, я сначала доложу вам и вы предварительно информируете рейхсминистра?

Кальтенбруннер покачал своей массивной бритой головой.

— Нет, Мюллер. Я не намерен влезать в эту игру. Достаточно того, что Гиммлер знает о вашем существовании от меня. Да, кстати, вы успели провести операцию с вашим адъютантом?

— Конечно! Еще три дня назад он пошел навстречу русским войскам. Сейчас он уже у них в тылу.

— Это хорошо. Рейхсминистр недавно специально интересовался этой операцией. Словом, Мюллер, если вас сгоряча не ликвидируют, считайте, что все в порядке…

Сидя в самолете, Мюллер несколько пришел в себя и стал готовиться к разговору с рейхсминистром. Он раскрыл портфель и вынул из него список агентов. Внимательно его прочитав, он подумал, что, если учесть имевшийся у него малый срок, дело сделано неплохо. Он положил список обратно в портфель, аккуратно закрыл его. Вдруг он быстрым движением снова раскрыл замки портфеля, вытащил список и стал искать в портфеле что-то еще. Это было похоже на страшный сон. Он отлично помнит, что собственноручно положил в портфель два экземпляра списка. А теперь был только один. Он еще раз перерыл весь портфель — второго экземпляра списка не было. Куда же мог деться второй экземпляр? Он же не выпускал портфеля из рук ни на минуту.

От страха его начало знобить, он оглянулся на сопровождавшего его офицера, но тот мирно дремал в кресле. Мюллер, точно боясь, что сейчас может пропасть и последний экземпляр списка, осторожно сложил его, засунул в папку, потом аккуратно вложил папку в портфель, запер его и ключи спрятал во внутренний карман кителя.

Ровно гудели моторы. Под крылом медленно плыла зеленая земля. Мюллер смотрел в иллюминатор и старался не думать о страшном фокусе. Он стал внушать себе, что второго экземпляра вообще не было в природе. Или был, но он его уничтожил. В целях сохранения секретности. Да-да, если об этом зайдет речь, он так и скажет. Это вполне убедительно. Мысль о том, что список похищен или утерян и может попасть в руки противника, возникла только на мгновение. Черт с ним, со вторым экземпляром, с теми, кто в этом списке числится! Сейчас главное — спастись ему самому.

В это время Рудин все еще находился на территории разбитого военного городка. Он напряженно думал все об одном: что ему делать? Оставаться здесь становилось все более бессмысленным. Надо немедленно уходить. И все же он не уходил.

Около полудня возле территории военного городка остановился автобус. Из него вылез человек, который направился к стоявшим возле разбитых ворот эсэсовцам, где находился и Рудин. Человек, показавшийся Рудину знакомым, подошел и спросил, здесь ли находится подполковник Мюллер. Узнав, что его здесь нет, человек направился обратно к автобусу. Рудин нагнал его.

— В вашем автобусе не находится сотрудник Щукин? — строго спросил Рудин.

— А в чем дело?

— Я сотрудник второго отдела «Сатурна» Крамер.

— Я знаю это.

— Так вот, здесь утром был Мюллер, он приказал, чтобы Щукин остался со мной для охраны имущества школы.

Человек рассмеялся.

— Вашего Щукина самого надо охранять, чтобы не умер от страха. С удовольствием сделаю вам этот подарок…

Человек вернулся к автобусу, и через минуту с подножки автобуса тяжело ступил на землю Щукин. Он огляделся по сторонам и, увидев Рудина, направился к нему тяжелой, шаркающей походкой.

Рудин смотрел на приближавшегося к нему Щукина, стараясь угадать, с чем он пришел. Не в силах подавить волнение, не сводя глаз со Щукина, он спрашивал про себя: «Ну удалось тебе что-нибудь сделать? Удалось?» Но уже один вид Щукина гасил всякую надежду.

Спотыкаясь, Щукин подошел, пошатнулся и осел на землю, хватаясь за ноги Рудина.

— Что с вами? — тихо спросил Рудин, помогая Щукину подняться.

Но Щукин снова опустился на землю. Тогда Рудин сел рядом с ним. Хорошо еще, что эсэсовцы не обращали на них внимания. Щукин поднял на Рудина страдальческие глаза и прерывающимся голосом сказал:

— Я ведь думал, все пропало… Все мои надежды, жизнь… Все…

— Прекратите истерику! — не разжимая губ, шепотом сказал Рудин.

Щукин долго молчал, удивленно оглядывая все вокруг, и вдруг тревожно спросил:

— Где мы находимся?

— В Минске.

— Мюллер здесь?

— Нет его здесь. Скажите толком: что с вами произошло?