Анастасия Анфимова - Отважная лягушка. Часть 2 (СИ)

Один из них радушно пригласил соседа присоединиться к веселью, но писец отказался, многозначительно кивнув на шагавшего позади раба.

– Просто, Ларок, меня ждёт более приятная компания.

Раздавшемуся в ответ дружному ржанию могла бы позавидовать конная сотня любого легиона. Послышался свист и скабрёзные советы. Но молодой человек уже покинул двор.

"Грубые, неотёсанные чурбаны! – презрительно думал он, запахивая плащ. – О, Фиола – мать мудрости, с кем рядом приходится жить?! Ни одного умного, образованного человека. Сплошные тупицы и бездельники!"

Впрочем, если учитывать то, что половину и без того невеликого жалования Олкад отдавал в счёт погашения долга, он ещё неплохо устроился. Первый писец поспособствовал, и управляющий домом не стал поднимать квартплату, как это полагалось для нового жильца.

Как Ротан и предполагал, цирюльники тоже трудились несмотря на праздник. Молодой человек уселся на длинную лавку, терпеливо дожидаясь, пока пожилой, благообразного вида мастер закончит приводить в порядок аккуратную бородку местного щёголя. Молодой человек презрительно скривился. Мода на клочки меха под подбородком в Радле прошла ещё тогда, когда он наслаждался всеми прелестями столичной жизни. Всё-таки Этригия – жуткая дыра, если здесь до сих пор носят на лице такие украшения.

– Господин, – напомнил о себе встревоженный Твит. – Госпожа Брония ждёт.

– Успеем! – решительно отмахнулся писец. – Не могу же я явиться к твоей прекрасной хозяйке бородатым, словно какой-то варвар?

Он раздражённо провёл ладонью по щеке.

Получив плату с клиента, брадобрей радушным жестом пригласил Ротана занять место на табурете и стал править бритву на точильном камне.

– С салом желаете? – спросил мастер, проверив остроту небольшого полукруглого лезвия с выемками для пальцев. – Так на три обола дороже.

Если бы не спешка, Олкад предпочёл бы побриться на сухую и сохранить медяки, но заставлять ждать влиятельную женщину не хотелось.

– С салом, – важно кивнул молодой человек, бросив небрежно. – Мог бы и не спрашивать. Не стану же я экономить на таких пустяках.

– Прошу прощения, господин, – буднично извинился цирюльник, доставая из стоявшей в углу корзины кусок свиного сала.

Отрезав крошечную полоску, мастер тщательно протёр кожу клиента, после чего с лёгким треском соскоблил участок щетины, тут же вытерев бритву грязной тряпочкой.

"О, бессмертные боги! – перенося процедуру с истинной радланской стойкостью, думал писец. – За что только вы наградили нас этой мерзкой порослью, от которой так трудно избавиться!"

Стараясь отвлечься, он стал вспоминать, как кое-кто из его столичных знакомых выщипывал бороду по волоску, подвергая себя ещё большим страданиям.

"Хорошо хоть, на груди шерсть почти не растёт! – всё же не удержался от лёгкого шипения молодой человек. – Не то что у Гостуса Стакра. Не даром ходят слухи, будто отец его не эдил, а какой-то призовой боец из северных варваров".

О многом успел передумать Олкад Ротан Велус, пока кожа на лице приобретала подобающую гладкость.

– Припарку из цветов ромашки не желаете? – с надеждой спросил цирюльник.

– Нет, – с облегчением покачал головой молодой человек.

Огорчённо крякнув, брадобрей протёр его шею и подбородок губкой, смоченной в слабом растворе уксуса, и снял с плеч клиента серую замызганную тряпицу.

Отсчитав положенные медяки, Олкад, полюбовавшись на своё отражение в ярко начищенном зеркале из жёлтой меди, небрежным жестом подозвал Твита, терпеливо стоявшего у распахнутой двери мастерской.

– Показывай дорогу, мальчик. Мне ещё не доводилось бывать в гостях у прекрасной госпожи Бронии.

– Нам к храму Аниры, господин, – почтительно поклонившись, невольник пропустил вперёд свободного гражданина Империи. – В сторону Новых ворот.

На улицах то и дело попадались группки подвыпивших горожан. Несмотря на ранний час, из узких переулков порой уже доносилось сдавленное хихиканье. На стенах домов блестели свежей краской объявления о гонке колесниц и призовых боях, устраиваемых двумя кандидатами в магистраты.

Неподалёку от форума компания подвыпивших парней и гулящих девок попыталась втянуть писца и раба в хоровод, но Олкад отговорился, сообщив, что его с нетерпением ждёт красивая женщина.

Молодые люди тут же отпустили их, на прощание похлопав хихикавшего Твита по упругим ягодицам.

Улицы респектабельного квартала, куда юный провожатый привёл своего спутника, даже в этот день продолжали оставаться на удивление малолюдными. Зато повсюду стоял аромат жареного мяса, рыбы, хлеба и прочих вкусностей, ужасно раздражавший голодного писца.

Крепкие каменные стены надёжно отделяли жителей небольших уютных домиков от шатавшихся гуляк. Здесь даже праздновали солидно и основательно: собирались семьями, приглашали родственников и друзей порадоваться щедрому столу, приправленному приятной беседой.

Проскользнув вперёд, невольник жестом указал на выкрашенные зелёной краской ворота с ручками в виде бронзовых львиных голов.

Опередив Олкада, юноша несколько раз ударил кольцом по закреплённой внизу металлической пластине.

– Катория, открывай, это я – Твит! Поторопись, старая бегемотиха, нечего держать гостя нашей госпожи на улице!

– Сейчас! – отозвался сиплый, надтреснутый голос, потом послышался приближающийся звук тяжёлых, шаркающих шагов.

Тихо скрипнули дверные петли, открыв взору молодого человека высокую толстую рабыню в грязном фартуке поверх застиранного хитона.

Шагнув вперёд, писец с интересом оглядел небольшой, выложенный каменными плитками дворик, отмечая, что знаменитая гетера живёт совсем не по-радлански, тут же вспомнив, что владелец дома, который она снимает, родом с Западного побережья.

– Господин Ротан! – то ли спросила, то ли окликнула его стоявшая на тянувшейся вдоль первого этажа галереи невысокая черноволосая женщина в строгом тёмно-зелёном платье.

– Счастлив видеть вас, прекраснейшая Аста Брония! – отведя правую руку чуть в сторону и назад на столичный манер, поклонился молодой человек.

Он почувствовал себя несколько разочарованным. Одетая по-домашнему, почти не накрашенная, с небрежно перехваченными голубой лентой волосами, известная куртизанка не показалась ему такой уж привлекательной.

Но стоило ей заговорить вновь, у Олкада невольно перехватило дыхание. Завораживающий, мелодичный голос заставил сердце биться сильнее, бросая кровь к щекам и чреслам.

– Пойдёмте, мне нужно с вами поговорить, – сказала Аста, жестом пригласив гостя в главный зал. Каждое движение женщины буквально излучало чувственность. Не ту вульгарную похоть, с которой держали себя уличные проститутки, а глубоко скрытую, и от этого гораздо более привлекательную.