Анастасия Анфимова - Отважная лягушка. Часть 2 (СИ)

Он озабоченно глянул в заляпанную бронзовую чернильницу и продолжил:

– Пойдёт в угловую. Там у меня базарная торговка плетей дожидается, да двух проституток утром привели. Пусть вчетвером посидят. Места хватит.

Хихикнув, дядечка разгладил лист папируса и буднично спросил:

– Как тебя записать?

– Ника Юлиса Террина, – представилась девушка.

– Ишь ты! – хмыкнув, покачал головой Акв. – Юлиса! Ещё скажи, что их тех самых...

– Из них, – невозмутимо подтвердила попаданка. – Дочь Лация Юлиса Агилиса и Тейсы Юлисы Верты, внучка сенатора Госпула Юлиса Лура.

– Ты, девка, не шути так, – нахмурился эдил, а конвоиры озадаченно переглянулись.

– Тюрьма – не место для шуток, господин Акв, – спокойно проговорила арестантка. – Да и мне совсем невесело.

– А где живёшь? – сухо поинтересовался собеседник, всё ещё не решаясь занести в тюремные анналы провинциальной Этригии наименование столь знаменитого рода.

– Я еду к родственникам в Радл, – пояснила Ника. – Из Канакерна. Вчера вечером спутники ограбили меня и пытались убить. Об этом я и хотела рассказать магистратам, когда... появился господин Клеар и выдвинул своё нелепое обвинение.

– Не слышал, чтобы Юлисы на Западном побережье жили, – проворчал мужчина. – Не знаю, как насчёт святотатства, но самозванство тебе точно могут вменить в вину. А это очень серьёзное преступление. За такое на кол сажают. Так как записывать?

– Ника Юлиса Террина, – твёрдо отчеканила она.

Ткнув в её сторону обгрызенным кончиком пера, эдил так же раздельно отозвался:

– Я тебя предупредил!

И принялся, сопя, выводить на папирусе имя новой арестантки. Затем, оставив чернила подсыхать, встал, сняв с гвоздика в стене связку плоских ключей.

– Пошли.

Лязгнув засовом, он распахнул массивную, окованную железными полосами дверь в просторное, полутёмное помещение, прорезанное узкими полосами дневного света.

На девушку пахнуло густой, застарелой вонью, напомнившей ей смрад рыбозасолочных сараев Канакерна. По сравнению с этими миазмами запах самого запущенного вигвама аратачей мог показаться ароматом фирменного магазина косметики.

– Чего встали? – проворчал по-прежнему сопровождавший её конвоир.

Справа шла глухая стена, сложенная из грубо отёсанных камней, скреплённых раствором. А слева почти от пола до потолка тянулась частая решётка из деревянных брусьев, за которой что-то копошилось в темноте.

Бивший из-под потолка дневной свет слепил глаза, мешая рассмотреть подробности. Зато уши прекрасно слышали сиплое дыхание и неясное бормотание.

Вплотную к ограждению следующей камеры стоял сухой, жилистый старик в каких-то лохмотьях поверх грязного хитона. Поймав взгляд новой арестантки, он широко оскалил розовые дёсны с редкими пеньками зубов.

– Эй, Сухан! – прокаркал он на редкость противным голосом. – Ты глянь, ещё одну шлюху ведут!

– Никак магистрат решил в тюрьме публичный дом открыть, – отозвался из темноты ломкий, юношеский басок.

– А нам в нём бесплатно давать будут! – мерзко хихикнул старик, вытирая текущую из уголка губ слюну грязной, покрытой струпьями рукой.

– Подожди немного, Рояш, – ухмыляясь, бросил через плечо шагавший впереди эдил. – Стражники с Визгуном уже закончили. Сейчас за тебя примутся. И всё бесплатно.

Сопровождавший Нику конвоир угодливо захихикал неуклюжей шутке начальства. Её привели к той самой угловой камере, о которой говорил Акв. Там оказалось немного светлее из-за дополнительного окна в боковой стене. Вдоль неё шла каменная лежанка, кое-как прикрытая соломой, на которой, тесно прижавшись друг к дружке, словно озябшие котята, сидели две женщины с короткими причёсками, но без рабских ошейников и табличек.

Заметив тюремщиков, арестантки почему-то бодро вскочили, то ли выполняя некий ритуал, предусмотренный местными правилами, то ли просто чтобы лучше видеть посетителей. Ника в свою очередь тоже смогла как следует разглядеть короткие, явно не по сезону хитоны да ещё с разрезами по бокам, открывавшие тощие, посиневшие от холода ляжки соседок по камере.

– Ну, заходи, – криво усмехнулся эдил, открыв пронзительно заскрипевшую дверь.

Сердце девушки, и без того колотившееся, как сумасшедшее, едва не выскочило из груди, когда она, пригнувшись, шагнула через высокий каменный порог, только тут заметив третью женщину.

Закутавшись в тряпьё, она скрючилась в тёмном углу, поблёскивая глазками, словно застигнутая врасплох испуганная мышка.

– Ну, девочки, не ссорьтесь, – хохотнул стражник, а эдил усмехнулся, вытаскивая из замка ключ. – Теперь вам скучно не будет.

Похоже, надзиратель оказался прав. Судя по физиономиям представительниц древнейшей профессии, мирного сосуществования не получится, решила Ника. Слишком зло кривились бледные со следами помады губы. И какими-то не в меру многозначительными взглядами обменивались коллеги по многотрудному ремеслу.

Однако попаданка продолжала стоять, пока не представляя, что сказать и как себя вести. Нетерпеливые сокамерницы взяли начало ссоры на себя.

– Смотри, Кирса, – шмыгнула покрасневшим носом одна из девиц. – Какую к нам знатную даму подсадили. Неужели убила кого?

– Не иначе храм ограбила, – хихикнув, поддержала подруга. – Или дом магистрата обворовала.

– И плащ у неё тёпленький, – довольно осклабилась первая, демонстрируя отсутствие передних зубов как снизу так и сверху. – А мы с тобой мёрзнем, не зная как согреться...

Несмотря на рост и субтильное по-сравнению с новенькой телосложение, они с удовольствием дурачились и вели себя столь вызывающе нагло, видимо, потому, что полагали, будто имеют дело со скромной домашней девочкой, оказавшейся в узилище по очередному капризу богов.

Прекрасно осознавая бесполезность любых слов и увещеваний, Ника без разговоров начала применять на практике то, чему обучал её Наставник.

Разжав пальцы, она выронила монетки. Звон серебра о грязный каменный пол отвлёк внимание изгалявшейся собеседницы. Рука из-под плаща ударила в нос, отшвырнув её к стене. На миг замерев от неожиданности, Кирса, визжа, бросилась на обидчицу, явно намереваясь вцепиться растопыренными пальцами в лицо.

Попаданка перебросила ту через бедро, и навалившись сверху, упёрлась коленом в тощую грудь. Пока первая проститутка, хлюпая носом, пыталась унять текущую кровь, новая арестантка звонко хлестала по щекам её подругу до тех пор, пока визг и крики не сменились жалобным поскуливанием.

Встав на ноги, Ника подобрала деньги, и, ни слова не говоря, направилась к стоявшей у стены лохани, чей режущий глаза запах прямо и недвусмысленно указывал на её предназначение.

Из соседних камер донеслись крики и улюлюканье: