Андрей Величко - Путевые заметки брата Дрона (СИ)

В создании бури и грозы была использована магия. Волхвам не удалось засечь точного места произнесения заклятия и высвобождения сил, но одно они указали точно - бурю вызвали прямо из города. После подсчета убытков и раненных, пропавших людей, выяснилось, что пропала царевна Василиса Прекрасная. При этом вместе с ней исчезли ее слуги, служанки, гардероб и библиотека. О сём скорбном событии было приказано молчать всем сведущим под страхом наказания и казни. Конные егеря, посланные по следу прошедшей бури, смогли отследить её до границ царства Кощея, давнего врага страны Додона. Двигаться дальше они не смогли, опасаясь последствий для себя и своей страны. Границы вражеской страны были надежно защищены вооружёнными отрядами и магией. Стало ясно, что Кощей Бессмертный похитил царевну. Больше всего царя Додона опечалило, что царевна пропала прямо накануне свадьбы с принцем Панишем, о чём уже было клятвенно договорено с его отцом. Свадьбу отложили, сославшись на нездоровье царевны, теперь надо было срочно исправить дело. Царь Додон и его окружение делали всё, чтобы известие об этом не вышло за предел очень узкого круга посвящённых, при этом принимали ответные шаги по поиску и возвращению царевны. По возможности полагалось наказать ворога. Рисковать своими людьми царь, конечно, не собирался, а потому решил прибегнуть к услугам "наёмников", для чего наш отряд и был собран. Естественно отказаться мы не могли, выбор у нас был не велик.

Нам предложили топор, или согласиться на предложение царя идти в царство Кощея и попытаться спасти царевну. Надо сказать, что никто из нас долго не раздумывал. После единодушного согласия всех участников похода, царь отдал приказ, и в комнату вошёл волхв. Следом за ним шёл служка с небольшим столиком для письма. Я обратил внимание на то, что уши волхва и служки были замазаны воском. Им не положено было слышать то, что здесь говорили, даже если они находились за дверью. Столик был установлен возле очага, после этого нам предложили расписаться, оставив свой отпечаток пальца на пергаменте сразу же под текстом соглашения. Волхв вынул из складок своей одежды небольшую медную пластину и свечу на подсвечнике. Разжег свечу от пламени очага и расположился рядом со столиком. Один из бояр вышёл вперёд и положил на столик пергамент с текстом соглашения. При этом пергамент был развернут ровно на столько, чтобы мы могли подписаться, а волхв не смог бы ничего прочитать даже мельком. Я не хотел терять времени и шагнул вперёд. Волхв поднес пластинку к пламени свечи и держал её над пламенем до тех пор, пока пластинка не закоптилась. При этом он бормотал про себя какие-то слова, как заклинание. Когда копоти накопилось достаточно много, пластинку протянули мне, предлагая запачкать палец для постановки отпечатка. Пера мне предложено не было, другого способа расписаться не дали, пришлось подчиниться. Я приложил палец к пластине, потер им для верности и приложил его к пергаменту. В тот момент, когда палец коснулся пергамента, я почувствовал под пальцем легкое покалывание. Отняв палец, я увидел, что вся копоть осталась на пергаменте четким отпечатком, палец был чист. Я знал эту магию. Теперь любой человек, прикоснувшись к этому отпечатку, получал перед своим мысленным взором чёткий образ того, кто этот отпечаток оставил. И не обманешь. Мне приходилось и раньше пользоваться такой магией, волхвы охотно оказывали такие услуги всем желающим за небольшую плату. Размер оплаты зависел только от важности документа. Ради интереса я прикоснулся к своему отпечатку, и перед моим мысленным взором предстал я сам, в виде небольшого бюста, который можно было мысленно повернуть и рассмотреть со всех сторон. Отдёрнув палец, я увидел ещё один отпечаток, на который сразу не обратил внимание. Любопытство взяло верх над разумом. Стараясь, чтобы движение выглядело как можно естественнее, я прикоснулся к этому отпечатку. Перед моим внутренним взором всплыл образ царя Додона. Видимо я вздрогнул. Со стороны царской свиты раздался недовольный гул. Оглянувшись, я увидел несколько сердитых, недовольных взглядов, направленных на меня. Отвернувшись, поспешил встать на место, ожидая гневного оклика, но его не последовало. Расправляться со мной сейчас никто не собирался, пока. Вслед за мной, осмелев, стали подходить другие пленники и оставлять отпечатки на пергаменте.

Только сейчас я осознал, насколько было серьезно положение. Царь подписался сам, хотя мог и не делать этого, а приказать одному из своих министров или ближних бояр. Собственноручная подпись говорила о том, что вероятно не все министры и ближники были в курсе происходящего.

Я задумался о Василисе Прекрасной. Среднего роста, ладно сложена. Изящные руки правильной формы казалось, никогда не знали покоя, нет, они не дергались по сторонам, как у нервных людей, просто всегда находили занятие. Никогда не видел, чтобы в этих руках ничего не было. Коса темно-русых волос опускалась из под повоя, перетянутого синей тесёмкой, почти до пояса. Овальное лицо почти правильной формы, было разделено по середине двумя крупными миндалинами глаз, поверх которых вразлет шли прямые брови, чуть изгибающиеся вниз в самом конце. От центра переносицы сверху вниз шёл прямой нос. Под ним располагались по-девичьи пухлые губы. Внизу лица выдавался вперёд волевой подбородок, сглаженный женственностью черт. Глаза синего цвета всегда смотрели спокойно на окружающих. Она предпочитала одеваться очень просто. Тёмно-красное, почти бордового цвета платье с окантовками на рукавах, вороте и подоле опускалось почти до самой земли. Платье было одето на простую льняную рубашку, лишенную украшений. Для девушки её возраста и положения она носила слишком мало украшений: ожерелье на шее, цепочка с символом её божества, простые серьги и колечко с синим камнем на среднем пальце левой руки. Тонкий поясок перетягивал её талию. На нём висел небольшой ножичек и сумочка с зеркальцем, гребнем и прочими девичьими принадлежностями, к коим я никогда не приглядывался. Она была дочерью младшего брата царя Додона, и, после гибели обоих родителей, он приютил сироту, воспитывал и присматривал, впрочем, никогда не баловал. Почему-то я запомнил её именно такой, хотя особо часто мы с ней никогда не сталкивались. Как и младший сын Додона Глузд, Василиса относилась равнодушно к внешним атрибутам своего происхождения и власти. Хотя её называли Василисой Прекрасной, особо яркой красавицей она не была. Не было в ней ни статности, ни особой стройности, ни высокого роста, ни бело-румянного лица с чертами, присущим другим ярким красавицам. Однако, она брала не красотой, а умом и обходительностью. Еще одним недостатком, недостойным красавицы, была её умение читать и писать. Много времени она проводила за чтением книг и свитков, общением с волхвами и учеными мужами. По словам прислуги, она много времени уделяла приготовлению зелий и выращиванию странных растений, чьи семена привозили из разных далеких и близких стран. Сии знания она почерпнула из моих фолиантов. Каюсь. Царь Додон спокойно относился к её прихотям, полагая, что она их забросит после свадьбы. Лишь на одно он смотрел неодобрительно - она мало уделяла внимания украшениям своего лица с помощью мазей, туши и румян, на что тратили большую часть времени другие красавицы, хотя ни в чём у неё недостатка не было. Я усмехнулся. Василиса была образована, не по-девичьи умна, много знала и умела, хорошо разбиралась в хитросплетениях придворной жизни. Полагаю, что звание "Прекрасная" она получила в виде попытки Додона замаскировать её ум, чтобы она не распугала своими способностями женихов. Была у неё ещё одна особенность: из всей семьи Додона она единственная могла ходить по городу без охраны. С тех пор, как она принялась изучать фолианты, она стала уделять много вниманию лечению людей, при том не делая различия в происхождении больных. Многих людей излечила она, и молва о том разнеслась во все стороны страны. Многие гильдии взяли её под свою защиту, в том числе, как ни странно, главы гильдий убийц и воров, а также различных группировок. Глядя на витязей, составляющих её кортеж, движущийся по улицам стольного и, увы, не безопасного города, создавалось впечатление, что они не охраняют её, а находятся под её защитой. За всю историю именно на этот кортеж не было совершено ни единого нападения.