Александр Насибов - Безумцы [Роман]

А перед дверью в каюту все так же стоит длиннолицый страж.

Уши, привыкшие к шуму моторов, отфильтровывают его. И Карцову кажется - в лодке тихо. Голос матроса монотонно считывающего показания прибора, усугубляет напряжение.

И вот толчок в носовой части лодки. Ушла торпеда - выброшенный сжатым воздухом длинный стальной снаряд помчался к цели, неся в себе сотни килограммов взрывчатки.

Карцов мысленно считает секунды. На счете «десять» новый толчок: выстрел второй торпедой.

Вновь секунды томительного ожидания. Затем - отдаленный удар большой силы.

Лодка с дифферентом на нос уходит в глубину.

Вскоре доносится второй взрыв.

На лодке сыгран отбой тревоги. Отдраивают тяжелые двери отсеков. Корабль наполняется шумом.

Дверь каюты распахнута. Слышны приближающиеся шаги. Беседуя, проходят два офицера. До Карцова доносится:

- Красный крест на борту…»

Вот, оказывается, кто жертва фашистов - корабль с красными крестами на бортах, плавучий госпиталь, по всем законам войны неприкосновенный для любого противника!… Карцову видится растерзанное торпедами госпитальное судно. Повсюду трупы погибших при взрыве. Уцелевшие - калеки, раненые и больные - облепили трапы, карабкаются на палубу, скатываются оттуда в воду, в окровавленных повязках, беспомощные, беззащитные…

Карцов вскакивает с раскладного стула, стискивает руками голову.

Конвоир кладет палец на спусковой крючок автомата.

- Эй, ты! - предупреждает он пленника. - Веди себя спокойнее!

Еще минута ожидания, и возвращается командир лодки.

- Вот и все, - говорит он, подсаживаясь к столику. - Это был транспорт. Тип «Либерти». Семь тысяч тонн… Один из тех, что сейчас во множестве лепят на верфях Америки. Наглец, он шел без охранения!

- У него были красные кресты на бортах!

Командир лодки будто и не удивился тому, что пленному известно о крестах. Бледное лицо немца, обрамленное бородкой - аккуратной полоской темных волос по нижней челюсти от виска к виску, неподвижно. В глазах равнодушие, усталость.

- Госпитальное судно? Ну и что? Какая разница? Когда русские бомбят немецкие города, они не разбираются, где завод, а где дом или госпиталь!

- Неправда!

- Ну, не русские, так американцы или англичане. Не все ли равно? И они правы, черт бы их всех побрал: больные выздоравливают, у раненых срастаются кости, затем те и другие садятся за штурвалы бомбардировщиков, становятся к пушкам и минометам!… Вот так, господин гуманист.

Иронически оглядев пленного, подводник склоняется к переговорной трубе:

- Акустик!

- Слушаю, командир.

- Обстановку!

- Чист горизонт, командир.

- Мы подвсплываем под перископ. К тонущему может спешить помощь. Берегись, если прозеваешь фрегат!

К переборке приколота карта. До сих пор ее закрывал висевший рядом клеенчатый плащ командира. Сейчас, обернувшись к переговорной трубе, хозяин каюты задел плащ, и тот соскользнул на пол. На карте извилистая карандашная линия. Видимо, путь, пройденный лодкой. А вот и точка, где она сейчас находится.

В первую секунду Карцов не верит: это очень далеко от места, где погиб его корабль. Впрочем, он уже две недели в плену, и все время лодка движется, причем ночью - в надводном положении; значит, с большой скоростью… Да, за тринадцать дней она могла пройти огромное расстояние.

Куда же она направляется? В этом южном море с крохотными экзотическими островами не должно быть военных объектов гитлеровцев.

Снова взгляд на карту, и Карцов вспоминает: неподалеку, менее чем в двух десятках миль к югу, расположен остров и на нем база флота союзников. Вот оно что! Теперь понятно, откуда шло госпитальное судно.

Память продолжает подсказывать. Пять суток назад, в ночное время, когда лодка всплыла, на ее палубе долго слышались топот, возгласы, какая-то возня. Будто она пришла в порт и стала под погрузку. Теперь он не сомневается: да, лодка принимала груз. Где-нибудь в укромной бухте одного из островков, а то и просто в открытом море она встретилась со своим танкером, получила соляр для дизелей, торпеды, продовольствие, пресную воду. Теперь полностью снабженная и укомплектованная, она займет позицию в районе базы противника и будет топить его корабли.

Подводник отводит в сторону переговорную трубу.

- Продолжим нашу беседу… Э, да вы, я вижу, распустили нервы. Из-за каких-то там союзников? Стоит ли? При случае они с удовольствием выстрелят вам в спину. Выстрелят, не сомневайтесь!… Итак, я доложил о вас и получил распоряжение. Мое командование пришло к выводу, что может предоставить вам свободу…

Сделав паузу, он ждет. Собеседник молчит.

Тогда подводник продолжает. Русский офицер может не сомневаться, что с ним говорят серьезно. Кстати, его не просто отпустят, но и сделают так, чтобы он благополучно добрался до своих. Конечно, он должен подписать обязательство…

- Какое?

- О, пустяковое! Кроме того, вам будут хорошо платить. В короткое время вы станете обеспеченным человеком.

- А вдруг я обману вас? - тихо говорит Карцов. - Сперва соглашусь - для вида, а потом надую? Вернусь к своим и расскажу все, как было. Что тогда?

- Заключая сделку, всегда рискуешь. - Командир лодки пожимает плечами. - К сожалению, это неизбежно. Но вы должны знать: у меня нет ощущения, что риск чрезмерен. Короче, я убежден, что имею дело с порядочным человеком.

- Порядочный человек не сможет умолчать о потоплении госпитального судна.

- Это порядочность глупца! Вы, конечно, шутили?

- Нет!

Немец встает:

- Нет?… И вы отказываетесь от спасения? Даже не попытаетесь обмануть меня?

- Я ненавижу вас! Всех ненавижу и презираю - до последнего вашего солдата!

Трах!… Получив сильный удар в лицо, Карцов отлетает к двери. Здесь его хватают, вытаскивают из каюты. А он кричит, отбивается, рвется.

Каюта командира в носовой части лодки. Отсек, где содержат Карцова, расположен в корме. Пленного тащат через центральный пост.

И вдруг грохот сотрясает лодку. Взрыв, второй взрыв. Гаснет свет.

Взрывы, взрывы!

Будто гигантские тараны бьют в корпус подводного корабля. Его кренит, и в отсек врывается вода.

Конвоиры исчезли. Карцов ошеломленно прижался к переборке. Темнота, топот, крики. Резкий голос командира требует, чтобы было включено аварийное освещение. Лампочки вспыхивают и тотчас гаснут. Снова удар, и отсек наполняется пронзительным свистом - в нем тонут вопли ужаса, боли.

Карцов плотнее прижимается к стене: беда, если угодишь под струю сжатого воздуха, вырвавшегося из перебитой магистрали!…

А вода прибывает. Она уже по пояс, по грудь…

Впереди, откуда хлещет вода, слабый проблеск. Надо решаться! Несколько глубоких вздохов, и Карцов ныряет в поток. Бешено работая руками и ногами, он пробивается вперед. Вот она, пробоина - большая дыра с вдавленными внутрь краями. За ней пенистый зеленый свет. Это значит: лодка у самой поверхности.