Александр Насибов - Безумцы [Роман]

Шприц был принесен. И тут случилось непоправимое. Едва игла коснулась кожи пострадавшего, он судорожно изогнулся, перевалился через низкий планшир и скрылся под водой.

Длительные поиски результата не дали - в этом месте, у границы материковой отмели, коралловая стена рифа отвесно уходит на огромную глубину.

Так погиб ветеран и герой войны, исследователь и спортсмен доктор Артур Абст.

Пучина хранит тайну гибели благородного сына нации.

Ведется строгое расследование.

Карцов откладывает газету. Артур Абст!… Сколько же ему было в войну? Что-то около тридцати. Тридцать или немногим больше. Значит, сейчас было бы под пятьдесят?… Да, на фотографии - человек хорошо сохранившийся, но уже немолодой. У него расчесанные на пробор блестящие темные волосы, высокий лоб, чуть скошенный к темени. Нос, подбородок, овал лица безупречны. Однако все портит отвисшая, будто безвольная, нижняя губа. Даже на снимке видно, какая она вялая и мокрая. А в маленьких зрачках Абста затаилась холодная, расчетливая жестокость.

Перед Карцевым встает финал их боя.

Зеленый мерцающий сумрак.

Кровь, вытекающая из раны в бедре, здесь, на пятнадцатиметровой глубине, тоже зеленоватая.

И - Абст, который прекратил сопротивление и погружается…

Карцев не раз собирался поведать людям об Абсте. Все пережитое в «I-W-I» - подводном логове Абста - плюс трофейные документы абвера и СД, с которыми ему довелось ознакомиться, - все это создавало картину достаточно полную.

Он брался за перо. Но отвлекали дела, казавшиеся более срочными, и записи возвращались в ящик стола. К тому же Карцев был убежден, что до конца рассчитался с Абстом. Оказалось, ошибся: каким-то образом Абст уцелел и умер только недавно.

Но, быть может, не стоит ворошить старое? Сколько вокруг нового, интересного!…

Нет, стоит!

К западу от Эльбы вовсю превозносят фашистов: и образца 1933 года, и современных. Ведь объявили же Абста чуть ли не национальным героем!

Абст уже никому не причинит зла. Однако у него много единомышленников, которые живы, действуют, рвутся к атомному оружию, к власти.

Надо рассказывать людям о черных делах гитлеровцев, обрушивать на фашистов удар, за ударом, пока не исчезнет с лица земли последний приверженец свастики.

Эти записки - ответ на некролог в «Курир».

18 марта 1939 года в три часа пополудни из центрального подъезда берлинской резиденции Гитлера на Фоссштрассе вышел плотный, коренастый мужчина средних лет. Он был в штатском, но верзилы-эсэсовцы, стоявшие у входа с карабинами на плече, приветствовали его как офицера высокого ранга.

Человек сошел на тротуар и сел в поджидавший его автомобиль.

Где-то за Александерплац он коснулся тростью плеча шофера. Тот подал автомобиль к тротуару, притормозил и, выскочив на панель, распахнул заднюю дверцу.

- Я буду здесь… - Хозяин автомобиля показал на кафе с полосатыми маркизами на окнах. - Вы мне не понадобитесь. Поезжайте.

Садясь за руль, шофер видел: хозяин неторопливо направляется к кафе.

Машина скрылась за поворотом. Тогда мужчина с тростью, следивший за ней уголком глаза, свернул и пошел вдоль тротуара. В коротком широком пальто, какие в ту весну только входили в моду в Берлине, в твердой касторовой шляпе с загнутыми вверх куцыми полями и с тростью под мышкой он был неотличим от тысяч фланеров, заполнявших улицы германской столицы в предвечерние часы. На самом же деле человек этот (назовем его Фридрих Кан) имел весьма высокий чин в ОКВ, руководя важнейшими направлениями гитлеровской военной разведки и контрразведки.

Показалось такси. Фридрих Кан подозвал его, сел и уехал.

Берлин бурлил. Толпы фашиствующих молодчиков бесновались вокруг трибун, с которых выкрикивали речи заправилы НСДАП. Из окон жилых домов и учреждений, с балконов и крыш, с телеграфных столбов и деревьев свисали портреты Гитлера и нацистские флаги - длинные полотнища цвета запекшейся крови, с белым кругом и черной свастикой посредине. Типографии выбрасывали всё новые выпуски газет, в которых смаковались подробности вступления гитлеровских войск в Прагу: в эти дни Германия завершала оккупацию Чехословакии.

Поездка на такси была длительной - автомобиль пересекал огромный город. Постепенно широкие шумные магистрали сменились тихими улочками с коттеджами в палисадниках. Затем потянулись корпуса заводов. Здесь уже не было ни флагов, ни орущих газетчиков. По углам стояли группы молчаливых людей.

Кан вышел у станции пригородного электропоезда, уплатил шоферу ровно столько, сколько значилось на счетчике, аккуратно прихлопнул за собой дверцу и направился к станционным кассам. Здесь он задержался, разглядывая расписание.

Он ждал, чтобы отъехала машина.

А шофер, которому не хотелось возвращаться без седока, медлил. Прошло несколько минут. Убедившись, что в этом рабочем районе пассажира не заполучить, водитель наконец включил мотор. Автомобиль тронулся.

Фридрих Кан отошел от касс и неторопливо пошел к темневшему на горизонте лесу. Он не сделал и сотни шагов, как с ним поравнялся старенький «оппель». Дверь машины отворилась. Кан сел в кабину, и «оппель» резво побежал по дороге.

Пассажир сидел неподвижно, стиснув руками трость. Еще не прошло волнение, испытанное им в кабинете Гитлера. Он долго готовился к этой аудиенции, выверил все детали. Казалось, успех обеспечен. А вышло по-другому…

Итак, два часа назад на письменный стол Гитлера легла пачка фотографий. Верхняя изображала человека в резиновом костюме в обтяжку и с дыхательным аппаратом на груди. Широко расставив ноги в литых каучуковых ластах, пловец стоял на берегу моря и глядел в объектив.

На следующем фото двое пловцов в таких же костюмах сидели верхом на торпеде, целиком погруженной в воду.

Еще десяток снимков был сделан под водой: пловец в резиновом костюме и с дыхательным прибором буксирует сигарообразный подрывной заряд; тот же человек прикрепляет заряд к килю корабля; двое легких водолазов возятся с разобранной управляемой торпедой -ее кормовая часть лежит на дне, зарядное отделение подвешено к корабельному винту.

Гитлер склонился над карточками.

- Наши? - спросил он, разглядывая фотографии.

- Итальянцы, мой фюрер! - ответил с гордостью Фридрих Кан. - Тайна, которую они берегут пуще глаз.

- Торпеды… - Гитлер поднял голову, в раздумье пожевал губами, прищурился. - Вижу, вам они очень нравятся?

- Управляемые торпеды, которые вместе с людьми уходят под воду и мчатся к цели, невидимые и неслышные. - Кан положил руки на стол, подался вперед. - Они легко проникают в тщательно охраняемые базы противника и топят военные корабли, танкеры… Взрывы сотрясают воздух и воду, по морю разливается горящая нефть, пожары охватывают десятки других судов. Повсюду смятение, ужас, смерть!…