Александр Насибов - Безумцы [Роман]

Но это риск - он отдаст себя в ее руки. Пусть даже она честный человек, достаточно одного неосторожного слова, душевной слабости, если Абст, заподозрив неладное, учинит ей допрос…

В который раз напрягает он всю свою волю, чтобы начать разговор, и… не может.

Снова шаги за дверью, на этот раз - нескольких человек. Вероятно, те самые пленные. Их ведут назад. Значит, свершилось!..

Фарфоровая чашка, которую держал в руках Карцов, падает на пол и разбивается.

Он опускается на табурет, долго глядит на осколки.

Шаги в коридоре стихают.

- Послушайте, Ришер, - говорит он, не поднимая головы, - как вы сюда попали? Я не могу поверить, что вы заодно с ними. Вы здесь по принуждению?

- Нет.

- Нет? - Он с усилием выпрямляется, оглядывает больную. - Стало быть, добровольно?

Ришер молчит. Она лежит в кровати, положив руки поверх перины. Голова запрокинута, глаза закрыты, волосы рассыпались по подушке.

- Тогда мне остается предположить одно, - медленно говорит Карпов. - Мне остается предположить, что вы посланы к Абсту с каким-то особым поручением, о котором он и не догадывается. Я не ошибся?

Ришер молчит.

- Кто вы такая? - повторяет Карпов.

- А вы? - вдруг спрашивает она.

- Я ненавижу нацистов, - говорит он. - Я здесь, чтобы бороться с ними. Я не тот, за кого меня принял Абст. Знаю, он все равно мне не доверяет, только использует, пока не прибудет новый врач… Вот все, что я могу сообщить о себе.

Ришер молчит.

Что знает она об этом человеке? Очень немногое. Перед тем как привести его в первый раз, Абст сказал: «Судьба благосклонна к нам, Марта. Новый врач прибыл раньше, чем мы могли предположить. Кажется, ему можно доверить группу. Он явится на инструктаж. Объясните ему только то, что необходимо для обслуживания людей. Никаких экскурсов в прошлое, никаких имен. Короче, он посторонний. Он здесь временно. Надеюсь, вы понимаете меня?»

Она была озадачена, встревожена. Каким образом Абст ухитрился так быстро заполучить врача? Единственное объяснение состояло в том, что новичка доставила та самая подводная лодка, которой предстояло увезти на материк ее, Марту. Но если прибыла смена, почему Абст не позволил ей уехать? Появился врач, а он тем не менее задержал ее. С какой целью? В чем-то она допустила промах? У Абста появились сомнения, и он не хочет выпустить ее? Да, скорее всего, так.

Кто же он такой, Ханс Рейнхельт? Вероятно, работник одной из многочисленных служб военной разведки.

Она была убеждена, что подчеркнутое недоверие к новичку со стороны Абста и его помощников не больше чем маневр, рассчитанный на то, чтобы усыпить ее бдительность. Подозрения укрепились, когда Вальтер, принесший ей обед, обронил несколько слов о Рейнхельте: он-де попал в грот случайно, приплыв с какого-то торпедированного транспорта.

Итак, Рейнхельт - провокатор. Она поверит ему, раскроется, и тогда…

Но вот человек этот вынул руку из кармана, разжал кулак - и на ладони у него оказалась кассета с пленкой. Значит, Рейнхельт видел, как она снимала пловца. Видел и промолчал. Шарил в ее тайнике, извлек оттуда другие кассеты и, конечно, записи, хранившиеся на дне расщелины. Извлек и… не показал Абсту?

А может, Абст уже знает о них?

Ришер смотрит в глаза Карцову, смотрит долго, пристально. Он выдерживает ее взгляд. Он сидит, положив на колени сильные руки. У него открытое лицо, высокий лоб. Лицо молодое, а вьющиеся волосы будто присыпаны пудрой. Неужели это единомышленник Абста, провокатор?

Но какую цель преследуют фашисты, если они обнаружили ее тайник, проявили пленку, ознакомились с записями? Зачем ее лечат? Почему оставили на свободе, не уничтожили? Ведь им уже все ясно.

Ришер вспоминает слова Вальтера о новом враче. А вдруг Вальтер не солгал и Рейнхельт действительно посторонний человек, которого Абст использует до той поры, пока она не поправится?

Карцов понимает ее состояние, терпеливо ждет. Вот он чуть шевельнулся на своем табурете, вздохнул.

- Конечно, - говорит он, - по всем правилам и законам конспирации нам надо присматриваться друг к другу в течение многих недель, быть может, месяцев. Только потом можно рискнуть… Я это сознаю. Но у нас нет времени. Я сделал первый шаг. Теперь ваша очередь. Будьте же откровенны! Кто вы такая? Разведчица?

Ришер чуть качнула головой.

- Нет? - Карцов растерянно трет ладонью лоб. - А как же камера? Ведь вы производили съемку, и я убежден - тайную! Вы делали это на собственный страх и риск? Зачем? Кому может понадобиться ваша пленка?

- Немцам.

- Немцам, сказали вы? Но каким немцам? Погодите, погодите, уж не хотите ли вы уверить меня…

Ришер приподнимает руку.

- Запомните, - медленно говорит она, - запомните, Рейнхельт: я ни в чем не хочу вас уверить.

Карцов смолкает.

- Дайте мне сигарету, - просит Ришер. - Спасибо.-Она берет сигарету, зажигает ее. - Скажите, Рейнхельт, вы давно из Германии?

Они встречаются взглядами, и Карцов чувствует, что не сможет солгать.

- Марта, - говорит он, - вы должны знать: я никогда не был в Германии. Я вовсе не немец…

Он рассказывает о себе.

Закончив, глядит на лежащую в кровати больную, беспомощную женщину.

А у нее капельки пота на лбу.

- Знаете, я будто сбросил тяжелый груз. Сейчас у меня столько сил! Мы будем бороться, Марта! Но для этого надо, чтобы вы выздоровели. Верьте, вы поправитесь, и очень скоро. Только соберите все свое мужество. Все мужество, всю свою волю, всю без остатка. Вы же сильная, Марта!

- Нет, - шепчет Ришер, - нет, не могу…

- Неправда! В тот раз я солгал Абету о появившихся рефлексах у вас в ногах. А сегодня я их нащупал! Они еще очень слабы, и я не хотел говорить. Но, клянусь вам, еще немного, и я буду учить вас ходить!

Ришер рывком садится в кровати.

- Да поймите же, - кричит она, - поймите же наконец: я встану на ноги, и он убьет вас!

Пауза. Она медленно опускается на подушки.

Ключ поворачивается в замке. Входит Абст.

Он видит: больная неподвижно лежит в кровати, в стороне, у столика с медикаментами возится врач.

- Закончили, Рейнхельт?

- Давно, шеф.

- Отправляйтесь к себе.

Узкая длинная пещера. Слева, вдоль стены, сплошные нары, на которых спят пловцы. Над головой каждого табличка. Двадцать два человека на нарах, двадцать две таблички над ними. Фамилий нет, только имена. Каждый, кто живет здесь, должен лежать на своем месте. Таков порядок. Его установил Абст.

Где-то в середине шеренги спящих свободное место. Снята и табличка. На ней было написано «Гейнц».

В дальнем конце пещеры, наискосок от нар, вделана в пол металлическая койка, на которой сейчас лежит Карцов.

Между койкой и выходом из помещения - безумцы, порученные его надзору. Случись неладное, и ему отсюда не выбраться. Вцементировать койку именно здесь распорядился Абст: новый врач, зная, чем грозит ему оплошность в обслуживании пловцов, будет лучше выполнять свои обязанности.