Александр Насибов - Безумцы [Роман]

И вот меня вызвали в крейслейтунг.

Я шла туда с тревожно бьющимся сердцем. Все произошло так неожиданно, что я даже не смогла предупредить товарищей из группы.

Застолом сидел крейслейтер. Поодаль расположился человек в мундире генерала СС. Я узнала его - это был сам Ганс Брандт.

Крейслейтер проверил мои документы, задал несколько вопросов и вышел из кабинета. Тогда заговорил Брандт. В течение нескольких минут он расспрашивал меня. Но я видела - это формальность. Он уже многое знает обо мне и о моей работе.

Мне было сделано предложение стать сотрудницей Аненэрбе. Я и мои товарищи по подполью мало что знали об этой организации - о ней ходили слухи, один фантастичнее другого. Достоверно известно было лишь то, что деятельность ее глубоко засекречена и что опекается она самим Гиммлером.

Брандт сказал, что его предложение - большая честь. В Аненэрбе у меня будут самые широкие возможности для научной работы и экспериментирования. Он дал двое суток на обдумывание.

В тот же вечер я нашла возможность встретиться с руководителем своей группы. Выслушав меня, он не мог скрыть волнения. Да я и сама понимала, как важно, чтобы коммунисты Германии имели своего человека в Аненэрбе…

Следующие полтора года прошли как в тумане. Вместе с группой врачей я кочевала по концентрационным лагерям. Через наши руки проходили тысячи заключенных - мы отбирали нужный «человеческий материал». Это были самые различные люди - здоровые и такие, у которых обнаруживались различные опухоли, заболевания сердечно-сосудистой системы, печени, легких… Всех их транспортировали в специальные лаборатории и клиники, и там ими распоряжался шеф Аненэрбе доктор Вольфрам Зиверс.

Через год и семь месяцев я получила назначение в одну из таких клиник. Я своими глазами увидела, что там творилось. Все то, что обычные экспериментаторы-физиологи совершают только с насекомыми, лягушками, кроликами, собаками, все это Зиверс и его коллеги проделывали над сотнями и сотнями живых людей: им ампутировали конечности и пытались вновь приживлять ноги и руки, вырезали кости, удаляли внутренние органы, на подопытных пробовали неведомые мне препараты, яды… Заметьте, это началось до войны. Фашисты всласть напрактиковались на соотечественниках, прежде чем получили в свое распоряжение военнопленных!

Здесь я и встретилась с Абстом. Один из «кроликов», как в клинике называли подопытных людей, был умалишенный, живший в мире чудовищных галлюцинаций. Очень буйный, утративший всякий контакт с окружающей действительностью, он являл собой пример безнадежного параноика. И Абст вылечил его. Я ассистировала при операции и была потрясена искусством хирурга. Я с благоговением следила за тем, как, обессилев после сложнейшей двухчасовой работы, бледный, с трясущимися руками, покидал Абст операционную.

Как сейчас, помню минуты, когда Абст, стоя рядом со мной, мыл руки.

«А вы понравились мне, - задумчиво проговорил он. - Я читал о вас. Вот и Зиверс доволен вами. Позвольте спросить, каковы ваши планы на будущее?»

У меня от волнения кровь прилила к щекам. Ведь я и думать не могла, что вечером этого же дня Абст проделает новый эксперимент над спасенным им человеком и уничтожит его! Об этом и о многом другом я узнала позже. Но в тот день Абст казался мне добрым волшебником. Он был так не похож на извергов, которые меня окружали. И я на минуту забыла, кто я, зачем послана в Аненэрбе, забыла, что выполняю важную работу и она дает результаты. Ведь, используя переданные мною данные, подпольная группа уже провела первую акцию - организовала побег группы обреченных людей из клиники Зиверса близ Веймара.

Да, в те минуты я обо всем этом забыла. Я была почти влюблена в Абста. И, когда он предложил мне работать с ним, я согласилась.

Так я оказалась в лаборатории «I-W-I».

С этого времени мои связи с подпольем оборвались. Я была изолирована от внешнего мира. Лишь изредка, когда лаборатория еще находилась близ Берлина, меня отпускали за покупками. Всякий раз в сопровождении Глюка. Я знала, что он из группы немцев, которые живут на противоположном конце острова и обучаются действиям под водой. Все это были молодые, здоровые люди, отличные пловцы, увлеченные новой профессией, казавшейся им такой романтической.

Итак, мы с Глюком несколько раз ездили в город. У меня было приготовлено письмо к товарищам, но отправить его не удавалось. Глюк не спускал с меня глаз, разрешая заходить только в магазины. Я делала покупки, а он стоял у дверей и ждал. Потом мы садились в поджидавший нас автомобиль и возвращались к озеру.

А в лаборатории дела шли своим чередом. Абст экспериментировал с людьми. И это были не умалишенные, нет! На операционный стол одного за другим укладывали здоровых мужчин. Происходило то же, что и в клиниках Аненэрбе. Разница заключалась в том, что объектом экспериментатора была центральная нервная система человека, его мозг. Абст что-то настойчиво искал, вторгаясь своими инструментами в черепные коробки подопытных. Что именно, я узнала после случая с пловцами…

Последний раз меня отпустили с острова, когда уже шла война. Германия напала на Польшу. Незадолго до этого фашисты расправились с Чехословакией. Замыслы Гитлера осуществлялись, и толпы обывателей, заполнившие в тот день улицы Берлина, ликовали - они готовились как следует нажиться на горе других народов.

У Глюка, который шагал рядом со мной, физиономия светилась счастьем. Я же кусала губы, чтобы не расплакаться.

Мы вошли в большой универсальный магазин. Глюк остался внизу - он хотел выпить кружку пива, а я поднялась в торговый зал.

Меня лишили связи с товарищами. Я одна в окружении врагов, они добиваются успехов, остановить их никто не может. Как бороться с ними, да и вообще - возможна ли борьба, есть ли в этом хоть капля смысла? Не лучше ли прекратить сопротивление и отдаться течению?

Таковы были мысли, с которыми я бесцельно бродила по магазину, переходя от витрины к витрине. И вот на одном из стендов я увидела портативную кинокамеру. Я замерла, не сводя с нее глаз.

Я купила ее вместе с запасом пленки, приобрела ворох других вещей, в большинстве совершенно ненужных: в массе покупок легче было пронести кинокамеру на остров.

Я обзавелась кинокамерой, так как все же надеялась восстановить связь с товарищами. Каким убийственным обвинением против фашизма были бы кинодокументы о деятельности «лаборатории» Абста!…

Но я возвращаюсь к случаю с пловцами. Зимой 1941 года трое из них совершили побег с острова. На поиски подняли всю охрану. Беглецов настигли. Один был убит в перестрелке, двоих схватили и доставили к Абсту.

Почему они бежали, мне неизвестно и по сей день. Быть может, на них повлияло жестокое поражение, которое понесли германские войска в битве на подступах к русской столице? Кто знает!