Всеволод Блотнер - Меч в снегу

С этими словами он дважды перевернулся в воздухе, присел, дернул за кольцо в полу, и, открыв потайной люк, скрылся под ареной.

— Ай-ай-ай! Как не хорошо вышло! — Гримасничал клоун. — Не получилось!.. По техническим причинам… Оркестр, туш!

Те же коверные выскочили на сцену и, роняя бутафорские подарочные коробки, утащили дерево за кулису.

Они же втащили на середину арены старинный круглый стол, покрыли его скатертью, вытканной красными тюльпанами, и поставили тускло горящую керосиновую лампу. Рядом поставили два стула. На один из них сел взявшийся непонятно откуда человек в черном халате и чалме. Чалма была огромных размеров, и в ее тени лица человека было не разглядеть. Оркестр перешел с туша на тревожную барабанную дробь. Погас свет и только один яркий луч освещал арену. Снова появился клоун-шпрехшталмейстер. Выдержав паузу, он торжественно произнес:

— Внимание уважаемые зрители! Сейчас перед вами выступит знаменитый волшебник Хассан-Караи. То, что он покажет — не волшебство. И вы могли бы делать то же, если б захотели. Это всего лишь гипноз, согласно последнему слову науки…

Пока клоун говорил, человек в черном оставался совершенно недвижим.

— Уважаемому мэтру магии понадобится доброволец — продолжал зазывала. — Кто же будет этим смельчаком?!

Под куполом цирка повисла тишина. Люди еще не оправились от впечатления, которое у них осталось после истории с деревом. Клоун, с выжидающим видом, призывно расставив руки, шел вдоль первого ряда. Неожиданно взгляд его остановился на Соне.

— Вот, кто нам поможет, — преувеличенно весело воскликнул он. — Прекрасная незнакомка во власти зловещего Мерлина. О-го-го! Как это романтично!

Он перепрыгнул через барьер и властно взял Соню за руку.

Она сама не помнит, как оказалась на стуле напротив человека в черном. Он медленно встал. В руке его чудесным образом появилась огромная сигара. Не торопясь, он прикурил от лампы стоящей посреди стола и выпустил дым в лицо Соне.

Странно, но она почти не чувствовала запаха. Однако дуновение вопреки всякой логике не прекратилось, а неожиданно перешло в легкий, но постоянный ветерок, словно кто-то открыл окно, пустив в комнату сквозняк. После этого человек поднял руку и два-три раза начертил в воздухе перед ее глазами некое подобие ромба, потом поднес руку к столу и неожиданно сорвал красный цветок, вышитый на краю скатерти. Изумившись, Соня придвинулась поближе и начала внимательно разглядывать цветок. Без сомнения сейчас он составлял часть узора. В этот момент стол начал вращаться. Скатерть заволновалась, в одно мгновение цветы сорвались с ее поверхности и в беспорядочном хороводе закружились вокруг Сони. Хассан-Караи выхватил один и поднес к ее лицу. На Соню повело густым незнакомым ароматом.

Клоун-зазывала подошел к девушке, которая одиноко стояла у входа в цирк. Вечерело. Из-за тонкого брезента доносился хохот и аплодисменты. Представление шло во всю.

— Ну что, так и будешь стоять. — Ворчал он. — Я же говорил, покупай билет и проходи. А если нет денег, то нет и цирка. Иди домой… Хватит здесь стоять…

Соня, словно сбросив с себя оцепенение, огляделась. Солнце уже скрылось за горизонтом, успев окрасить облака в тускло-оранжевый цвет. Вдоль берега, мелко перебирая руками, гонялась за чайками распиленная женщина. Чайки лениво поднимались в воздух и снова садились на мокрый песок.

— Кто она? — Спросила Соня.

Клоун ответил не сразу.

— Женщина-змея. Прибилась к нам по дороге.

— А почему ее распиливают?

— Ставки нет у нас на женщину-змею, а на женщину для распиливания есть… А она талант… Вот и пьет… с горя.

Повозившись с ключом, Соня вошла в прихожую. В коридор доносились звуки электрогитары, которые смолкли, когда Соня захлопнула дверь.

Из комнаты показался сначала гриф гитары, а затем голова отца.

— Это ты? — Спросил он.

Волоча за собой шнур, папа вышел в коридор. Он был одет только в майку и широкие семейные трусы.

— Звонила твоя кураторша из техникума, Белла… Афанасьевна…

— Александровна.

— Да, да… Александровна… Так вот, она опять жалуется, что ты на занятия не ходишь.

Соня, кивнув на гитару, умело, перевела разговор:

— Выступление скоро?

— Студию отняли, теперь по домам репетируем… Махнул рукой отец.

— Понятно…

Соня, воспользовавшись паузой, проскользнула к себе в комнату.

Притворив дверь, она остановилась по середине комнаты. Она чувствовала себя так, будто вернулась из дальней дороги. Предметы, наполнявшие комнату, потеряли свою привычную невидимость. Каждая вещь словно говорила — «посмотри какая я красивая» или — «помнишь, как много со мной связанно…».

Походив по комнате, она достала с полки старинное издание «Путешествия Гулливера», и, устроившись на диване, попыталась читать, но ни как не могла сосредоточиться. Буквы прыгали перед ее глазами, словно пытаясь спрятаться. Ей необходимо было с кем-то обсудить увиденное в цирке. Отчаявшись, она стала разглядывать картинки. Книга была очень красивая, толстая, отпечатанная на глянцевой бумаге с великолепными иллюстрациями, прикрытыми для большей сохранности тонкой папиросной бумагой. Интересна была и история ее появления, книга появилась при странных обстоятельствах.

Когда родители получили квартиру в старом доме, то в самой маленькой ее комнате оказался старинный черный рояль. Комната с этим роялем всегда страшила Соню. В детстве она была совершенно уверена, что в нем живет голодная бабка, которая выбирается только по ночам в поисках еды.

Рояль был старый и немой. Ходили слухи, что раньше он принадлежал дочери хозяев дома.

Однажды ночью ее нашли мертвой. А наутро оказалось, что рояль больше не способен издавать музыкальные звуки. И действительно, ни играть на нем, ни настроить его было невозможно. Когда его хотели вынести, оказалось, что ни в дверь, ни в окно он не проходит. Непонятно, как этот рояль вообще внесли в комнату. Рояль решили разобрать. Когда рабочие оторвали стенку деки, из инструмента выпало несколько куриных костей, яичная скорлупа и книга.

Незаметно Соня уснула. Ей приснился сон, будто она сидит на диване с книжкой и в комнату входит брат, Николай. Он прямо от двери протягивает к ней руку, которая неестественно вытягивается. Ладонь сжата в кулак. Соня понимает, что в кулаке что-то страшное. По мере приближения руки страх нарастает. Когда рука оказывается перед самым ее лицом, кулак разжимается. Сначала она не понимает, что это, но, присмотревшись, видит, что по ладони бегает давешний клоун из цирка. Потешно перекувыркнувшись, он вдруг, жутко завизжал: