Борис Тагеев - Нэлли

Кто-то осторожно отнял ее руки от лица:

— О-Таки-сан!

— Накамура-сан. Вы!.. — вскрикнула девушка, широко открыв узкие глаза.

На позеленевших ее щеках вспыхнул румянец. Она припала головой к ногам своего спасителя.

Подошел Такеда.

— Хозяин требует вас к себе, Накамура-сан. Он все видел.

Зрачки рыбака гневно сверкнули:

— Пусть он убирается к чёрту!

— Что?

— К чёрту проклятого паука! Иди и ты с ним заодно туда же, продажная шкура!

Такеда стоял, глупо улыбаясь.

— Убирайся, тебе говорят!

Рыбак сильно толкнул в грудь озадаченного подрядчика. Тот потерял равновесие и упал в воду.

Ныряльщицы поспешили на помощь беспомощно барахтающемуся у борта джонки Такеда.

Американец и Микимото наблюдали разыгравшуюся сцену, стоя на носу моторной лодки. Они видели, как к джонке ныряльщиц подошла рыбацкая джонка, как в нее усаживались О-Таки и ее спаситель.

Микимото не выдержал и крикнул:

— Куда же ты, О-Таки-сан? Наш гость хочет наградить тебя и твоего отважного спасителя. — Он помахал желтой бумажкой в двадцать иен.

Парус, медленно повернувшись по ветру, закрыл девушку. Джонка накренилась и начала тихо удаляться. На ее корме стоял Накамура. Сложив руки рупором, он крикнул:

— Оставь себе свои деньги, жемчужный паук! Нам их не надо. Прощай!

— Вы видели, как они отплатили мне за добро? — повернулся Микимото к американцу. — Я ей платил двойное жалованье. Инвалида-отца устроил на место. Жаль. Всего пять жемчужин принесла девчонка. Надо же было так не вовремя подоспеть этому молодчику!

— Но ведь он ее спас, Микимото-сан!

— И без него ныряльщицы управились бы с осьминогом. Им не впервые.

Солнце красным шаром спускалось к горизонту. Сквозь поднимавшуюся над морем мглу виднелся освещенный алыми отблесками парус. Микимото смотрел вслед удаляющейся джонке и думал: «За удар, нанесенный Синдо, и за „жемчужного паука“ я упрячу молодца на полгода в тюрьму, а там пусть себе женится, когда будет нищим».

Он взглянул на часы:

— Едемте обедать, мистер Говард. Я думаю, вы порядочно проголодались.

ТАГЕЕВ

БОРИС ЛЕОНИДОВИЧ (Рустам-Бек) (1871–1937)

Тагеев Борис Леонидович (1871–1938) — родился в 1871 г. в Санкт-Петербурге в семье учителя. Интересна родословная писателя — дед Бориса Тагеева родился в Персии от одной из многочисленных жён шаха, звали его Бакир ибн Мухаммед Тахки. Его привезли в Петербург, окрестили по православному обряду и дали фамилию Тагеев. Так в столице появилась новая семья, которая дала России немало способных инженеров, учёных, врачей, литераторов. Будущий известнейший военных писателей начала ХХ века получил домашнее образование. На военную службу поступил вольноопределяющимся в 1-й Туркестанский линейный батальон, прапорщик (1892). Я уже писал и повторю — линейные батальоны выполняли задачу по охране границы.

Во время службы прекрасно изучил быт, нравы, обычаи и культуру местного населения. Владел персидским языком, самостоятельно выучил сартовский (узбекский) язык. Именно Б.Тагеев является «летописцем» М. Ионова — участник "памирских походов" (1892–1895), Борис Леонидович оставил интересные воспоминания о "памирском кризисе", о русских военно-географических исследованиях Алая и Памира.

Он описал путешествие по Афганистану в путевых записках, в которых содержатся интересные сведения по Афганскому Туркестану, характеристика афганской армии, сведения об афганских племенах. Его книги интересно читать — это не сухие сводки, а полные приключений описания военных походов. Многие его произведения опубликованы под псевдонимом Рустам-Бек. Именно под этим именем Бориса Леонидовича знало местное население Памира и считало его «своим». К весне 1904 года он написал уже семь книг о Средней Азии и Афганистане, из которых три были чисто художественные. В 1901 году Тагеев уволен со службы в чине поручика. Он продолжал писать, работая в редакциях "Военного Альманаха" и "Альманаха Армии и Флота".

В 1904 году Борис Леонидович прикомандирован к штабу Верховного Главнокомандующего действующей армии на Дальнем Востоке. Приехав в Маньчжурию, Тагеев нередко хаживал в разведывательные рейды, рассказы о которых публиковались в газетах. 1 июня 1904 года Рустам Бек участвовал в известном сражении под Вафаньгоу под командованием генерала Самсонова. Вот что он писал об этом бое: "Я помню Самсонова на белом коне, отдававшего спокойно приказы под градом рвущихся шрапнелей. Я был ранен в ногу во время атаки "лавой". Вскоре генерал-адмирал Алексеев направляет Тагеева в Порт-Артур. Здесь Тагеев выполняет обязанности офицера связи. Алексеев, внебрачный сын Александра II и главнокомандующий Русской Армии и Флота на Дальнем Востоке, хорошо знал Бориса Тагеева, иначе не дал бы ему такого ответственного поручения. Порт-Артур был уже окружён, и прорваться в него предстояло морем. Рустам Беку-Тагееву повезло: быстроходный миноносец "Лейтенант Бураков", выйдя из Инкоу, 20 июня сумел скрытно проникнуть в Порт-Артурский укреплённый район. Этим же рейсом сюда прибыл мичман Колчак. В Порт-Артуре Тагеев пробыл больше месяца. Здесь он много писал, близко сошёлся с командующим генералом Стесселем. 8 июня Борис Леонидович покинул крепость. Ему поручили вывезти секретные документы. На пристань в бухте Голубиная приехал командующий военно-морскими силами Порт-Артура контр-адмирал Витгоф. Самоуверенность и восточная внешность Тагеева ему не понравились, и он не стал отправлять с ним свою часть бумаг. Вскоре после выхода в море китайская джонка, на которой пытался уйти Рустам Бек, была захвачена японцами, и журналист с двумя спутниками попал в плен. Тагеев содержался в лагере Мацуями. Летом 1905 года с разрешения японских властей под видом помощи пленным в лагере появились агитаторы, которые вели революционную антирусскую пропаганду. Среди них особенно выделялся народник Судзиловский, пользовавший высоким авторитетом как врач и политический деятель, за что был избран Председателем сената Гавайских островов. В 1905 году Судзиловский организовал "Комитет помощи русским пленным" и стал издавать для них еженедельник "Япония и Россия". Во время посещения лагеря Мацуями Судзиловский познакомился с Тагеевым После подписания Портсмутского мира русские военнопленные начали возвращаться на родину.

Одним из первых из Мацуями во Владивосток прибыл Тагеев. 9 ноября 1905 года он отправился в Санкт-Петербург. Железной дороги через Хабаровск тогда ещё не было, поэтому Борис Леонидович ехал через Харбин, но здесь застрял из-за начавшейся всеобщей забастовки. Тут Тагеев старых и новых друзей: железнодорожного инженера и писателя Н. Е. Гарина-Михайловского, журналиста А. П. Попова, коммерсанта И. С. Фриде, чиновника Л. В. Деандре. После известного царского Манифеста от 17 октября Харбин напоминал встревоженный улей. Создавались и активно действовали партийные организации всех направлений, шли митинги, съезды, собрания. Не осталась в стороне от всего этого и армия. Военное начальство не запрещало, но и не поддерживало такого рода деятельность. Пьянящее чувство свободы охватило многих, в том числе и Тагеева. Он активно сотрудничал с демократической местной прессой. В статьях резко критиковал казнокрадство и хамство чиновников, защищал местных китайцев, поднимал международные проблемы. Борис Леонидович мечтает о большом путешествии в Монголию и славе Пржевальского и Козлова. Между тем революционная вакханалия в России заканчивается. 6 марта 1906 года по суду расстреляны лейтенант Шмидт и его товарищи. Ещё раньше — 3 февраля — во Владивостоке за революционную агитацию в плену осуждён один из героев обороны Порт-Артура штабс-капитан Булгаков. 2 мая в Харбине 8 лет каторги получил журналист Ровенский. Литературно-публицистическая деятельность Рустам Бека многим не нравилась, в середине 1906 года по доносу его арестовали, но А. П. Попов помог ему бежать. С этого момента Тагеев переходил на нелегальное положение, скрываясь у Фриде, а затем у Гарина-Михайловского.