Георгий Осипов - Что там, за линией фронта?

В тот период гитлеровцы, проиграв битву за Сталинград, которая внесла решающий вклад в достижение коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны и всей второй мировой войны, готовились к летнему наступлению на Курской дуге. Связь с лесом становилась все более стабильной. «Перевалочный пункт» в Бочарове работал с полной нагрузкой и раскрыт не был.

«…С Павлом Незымаевым я познакомилась на эвакопункте при Комаричском райвоенкомате. Я была студенткой Калининского пединститута и с наступлением войны приехала на родину в село Лубошево в ожидании назначения на практику в начальную школу. Фашисты ворвались в райцентр ночью в канун первого октября 1941 года. В больнице на руках Павла Гавриловича оставалось до пятидесяти тяжело раненных советских солдат и командиров. Медперсонал эвакуировался. Остались одна старая фельдшерица и молодая медсестра Анна Борисова. Они буквально падали с ног от усталости. И вдруг я получаю записку от Павла Гавриловича:

«Валя, если у тебя сохранилось комсомольское сердце, ты придешь мне на помощь, я задыхаюсь один. Ранеными и больными забита вся больница».

Так, в силу обстоятельств, я приобрела новую профессию — стала подсобной медсестрой.

В часы моего дежурства я часто видела, как в кабинете главного врача появляются люди из окрестных деревень Пигарево, Бочарово, Угревище, Асовица… Их визиты были краткими. Однажды я обратила внимание, что к Незымаеву вошел сосед моих родителей по Лубошево, бывший заведующий сельским магазином. Я была поражена, так как знала, что он поступил писарем в полицейский участок. Вслед за ним меня пригласил в кабинет Павел.

«Валя, тебе знаком этот человек?» — спросил он. «Да, — ответила я, — когда-то он был большим другом и добрым соседом нашей семьи. А теперь, — я в смущении запнулась… — Странно все это». «Ты права, Валя, в наши дни много странного и страшного, — сказал Павел. — Доверяя тебе, скажу: это наш человек и поступил в полицию не из своих убеждений. Так надо. Скоро наступит время, когда, возможно, ты будешь тайно работать вместе с ним в Лубошеве. Там уже наметилась группа надежных людей. Надеюсь, ты поняла, о чем идет речь?» — В то время мы уже знали из сообщений советского радио о подвиге под Москвой Зои Космодемьянской, и я искренне и без страха ответила: «Поняла, Павел Гаврилович, все поняла!..»

Никогда не забуду день 27 октября 1942 года. Погода выдалась теплой, солнечной. Ожидалось какое-то совещание, но люди собирались по одному не в кабинете главного врача, а в подвале завхоза Енюкова. Незымаев велел мне выйти за ограду больницы и в случае какой-нибудь опасности вернуться и постучать два раза легонько в стену. Из прибывших я хорошо знала в лицо лишь щеголеватых стройных полицейских офицеров Фандющенкова и Никишина, которые и раньше часто наведывались к доктору. Совещание продолжалось часа два с половиной. Люди расходились через сады и огороды. Проходя мимо меня, Никишин на ходу бросил: «Держись, Валя! Если умирать будем, то гордо и стоя!»

Я тогда не придала значения этой случайно оброненной фразе. Вспомнила о ней уже после трагической гибели восьмерых незымаевцев. Вскоре я заболела и родители привезли меня в Лубошево. Как только поднялась, связалась с подпольной группой. Выпуск листовок, сбор оружия и продуктов для партизан мы продолжали вплоть до освобождения района Красной Армией. Перед этим кто-то из предателей подкинул властям список «неблагонадежных» лубошевцев. В списке из 64 человек значилась и я.

Односельчан стали вызывать на допрос в Локоть. Однако неожиданно список исчез и допросы прекратились. Я догадалась, что это сработал знакомый подпольщик-писарь при участии своего друга, проникшего на службу в следственный отдел Локотского военного округа. Им же удалось скомпрометировать перед властями несколько предателей, которые были уничтожены…»

После расправы над незымаевцами обер-бургомистр «комбриг» Каминский приободрился, устроил пышный банкет, на котором поднял тост за восстановление партии «Викинг». По этому поводу он обратился с «манифестом-приказом» № 90 от 29 марта 1943 года к населению округа. В нем самозваный «вождь», зная, что за его спиной немцы, с амбицией писал:

«Я призываю мой народ включиться в активную борьбу с большевизмом до полного его уничтожения. Для руководства этой борьбой считаю необходимым практически разрешить вполне назревший вопрос образования национал-социалистской партии «всея Руси…»

Этим же «манифестом» был образован оргкомитет в составе наиболее доверенных лиц «вождя» для разработки структуры, устава и программы этой мифической партии.

На предательский призыв партизаны от имени всего населения ответили «комбригу» посланием, напоминающим письмо запорожских казаков турецкому султану. Через связных, тайно проникших в Локоть, письмо было положено ему на стол.

«Главному предателю, фашистскому холую, сиятельному палачу русского народа, шлюхе гитлеровского притона, кавалеру ордена в мечах и осинового кола, обер-бургомистру Каминскому.

На твое письмо шлем мы ответное слово. Мы знаем, кто ты — изменник! Ты продал Родину… Тебе не впервые торговать Родиной и кровью русского народа.

Мы тебя били с твоей поганой полицией. Дрожи еще сильнее, сволочь! Слышишь канонаду? То наши советские пушки рвут в клочья твоих хозяев. Ты содрогаешься при разрывах наших приближающихся снарядов. Дрожи еще сильнее, знай: час расплаты близок.

Мы были мирные люди — добрые хозяева, ласковые отцы, мужья и братья. Твои бандиты посеяли зло и ненависть. Волки лютые, людишки без чести и совести! Это вы залили кровью нашу землю, опозорили наших жен, сестер, невест, угнали свободных советских людей на немецкую каторгу.

И как ты, палач и злодей, после всего этого надумал пригласить нас к себе в плен?

Мы — народ не из нежных, и своей брехней нас не возьмешь, не запугаешь.

Ты всю жизнь торговал совестью своей…

Так как же ты, грязная сволочь, посмел обратиться к нам, смердить наш чистый воздух? Не в предчувствии ли взрыва народного гнева, не в предчувствии ли окончательного разгрома фашистских орд ты завыл, как шакал?

Краток наш разговор с тобой. Вот тебе последнее слово наше: придем к тебе скоро, скорее, чем ты ожидаешь. Красная Армия бьет немецких разбойников на востоке… Мы, партизаны, двинем вместе с Красной Армией с юга и севера, с востока и запада. Мы придем мстить, и месть эта будет беспощадной. Солдат и полицейских, обманутых тобой, мы пригласим к себе и помилуем, если они вовремя опомнятся. А для тебя мы приготовим осиновый кол и петлю с большим узлом под подбородком.