Норман Льюис - Зримая тьма

Стремясь задушить национально-освободительное движение, каратели применяли массовый террор. Они превращали в пустыни обширные, ранее густо населенные районы, подвергали бомбардировке с воздуха и артиллерийскому обстрелу алжирские деревни, заливали их напалмом, беспощадно уничтожали мирное население. Сотни тысяч людей, в том числе женщины и дети, были загнаны ими за колючую проволоку в «переселенческие центры» и обречены на вымирание от голода и болезней. В этих концентрационных лагерях, по свидетельствам многочисленных очевидцев, охранники расстреливали свои жертвы без всякого повода, издевались над заключенными, морили их голодом, вынуждая питаться одной травой.

Страшную картину глумления колонизаторов над человеческим достоинством рисует автор романа «Зримая тьма». Вот первое скупое, но запоминающееся описание концентрационного лагеря: «У окраины Либревиля дождь несколько затих. Рядом с «переселенческим центром», созданным уже после моей предыдущей поездки в город, играли в грязи арабские ребятишки. Из лагеря, прижавшись к проволоке, за ними наблюдали другие дети. «Переселенческий центр» — с часовыми, прожекторами, вышками и колючей проволокой — был, в сущности, обычным концентрационным лагерем для арабов, эвакуированных из зоны военных действий» (стр. 51). На стр. 228 мы узнаем дополнительные сведения об этом лагере смерти. «Попасть в лагерь, — говорит активист ФНО Кобтан, — это все равно, что быть приговоренным к смертной казни. Лагеря, созданные в нашей стране, те же Бельзены [2] Бельзен — гитлеровский концлагерь под Ганновером (Западная Германия). По английским данным, только за последние несколько месяцев существования лагеря фашисты уничтожили в нем 30 тысяч человек. — Прим. ред. . В Бельзене людей убивали сразу, в газовых камерах. Здесь же их обрекают на голодную смерть. Внешний мир не знает, что там творится, как не знал и о Бельзене до тех пор, пока не стало слишком поздно. Половины детей, взятых в лагерь, уже нет в живых… Наш народ умирает. Нас истребляют, а мир повернулся к нам спиной. Французы превращают Алжир в кладбище».

Глазами главного героя романа инженера Стива Лейверса читатель видит смерть и запустение в ранее обжитых районах, где от алжирских деревень остались лишь груды развалин, а на случайно уцелевших людей «лихо пикируют» французские летчики, расстреливая их с бреющего полета. Лейверс справедливо называет «операции по прочесыванию», проводимые французскими войсками, массовыми убийствами беззащитного населения.

С гневом и возмущением пишет Норман Льюис о злодеяниях парашютистов и легионеров — этих профессиональных убийц в мундирах французской армии. Разбойничьи колониальные войны, метко подмечает писатель, вытравили из них все человеческое, превратили их в бездушные автоматы. По жестокости и насилиям в колониях парашютисты и легионеры прочно заняли позорное первенство среди французских карателей. В Алжире они широко использовали не только садистские методы расправы с людьми, отработанные на войне в Индокитае, но и палаческий опыт гитлеровских извергов. Спасаясь от расплаты за совершенные преступления, в Иностранном легионе после окончания второй мировой войны нашли убежище тысячи эсэсовцев и других гитлеровских погромщиков. В армии французских колонизаторов они получили неограниченную возможность вновь проливать кровь людей, пытать попавшие в их руки жертвы, грабить мирное население и насиловать женщин.

Об одном из своих подручных по ремеслу убийцы — знакомом немецком легионере — рассказывает Лейверсу французский сержант парашютных войск: «Я только что встретил одного из них, помню его по Ланг-Сону, на границе с Китаем. Он насиловал маленьких девочек. Если часть стояла на месте и несла гарнизонную службу, его все время держали под замком на гауптвахте. А здесь до него никому нет дела» (стр. 54). А вот что делают парашютисты с попавшими в их руки алжирцами. Помощник Лейверса геолог Теренс спрашивает у него, что произошло с рабочим-арабом, арестованным французами. Завязывается короткий разговор:

— Как это понять — «что произошло»?

— Ну да. Что говорит наш доктор?

— Он говорит, что парня пытали.

— Да, но как?

— Накачивали в живот воды, а потом прыгали на него.

Теренс скривил лицо.

— Кто же его пытал?

— Парашютисты (стр. 60).

Пытки водой, пытки электричеством, подвешивание за ноги и другие истязания — вот чем прославили себя французские каратели, устроившие кровавый шабаш в Алжире. Пытки отнюдь не были делом рук лишь отдельных потерявших человеческий облик извергов и садистов. Истязания официально узаконил специальный приказ французского военного командования, изданный в 1957 году под кодовым наименованием «Операция Шампань». Они насаждались в войсках и поощрялись генералами, занимавшими ключевые командные посты. Бывший командир 10-й парашютной дивизии генерал Массю еще в 1957 году с цинизмом заявил в ответ на вопрос корреспондента: «Пытки, пытки — у вас только одно это слово на языке. Но я должен их применять и не стану поступать иначе». Сейчас этот обер-палач, повышенный деголлевским правительством в должности, командует войсками 6-го военного округа во Франции.

Французские каратели применяли в Алжире нс только вооруженное насилие, но и вели войну особого рода — так называемую психологическую войну. Они пытались растлить души людей, внушить патриотам неверие в собственные силы, в правоту борьбы, склонить к сотрудничеству с колонизаторами местное население и тем самым политически изолировать национально-освободительную армию. Французские военные пропагандисты сгоняли население на собрания и митинги, на которых прославляли «цивилизаторскую миссию» Франции, обливали грязью борцов за свободу. Они разбрасывали миллионы клеветнических листовок, призывавших алжирских воинов к капитуляции и переходу на сторону захватчиков. Уничтожая плоды многовекового труда алжирского народа, французские войска одновременно кое-где прокладывали новые дороги и строили мосты, выдавая это за «щедрую заботу» армии о нуждах населения. В составе французских войск в Алжире были сформированы подразделения, ведущие «психологическую войну» — «роты громкоговорителей и листовок», повсеместно созданы так называемые специальные административные секции (CAC) с задачей оказывать повседневное влияние на местное население и бороться против революционного подполья, а во всех звеньях командования образованы руководящие пропагандистские органы — 5-е бюро штабов.

Одного из таких ревностных поборников «новых методов» войны мы видим в романе. Полковник Латур, командующий французскими войсками сектора, предлагает «задушить восстание добром. Половину его людей составляли «командос в белых халатах», как их называли, — врачи, инженеры, агрономы. Они отправлялись в горы, к враждебным племенам, без оружия, с протянутыми в знак дружбы руками. Они приносили в дар еду и одежду, лечили больных, строили дороги и мосты» (стр. 87). Автор романа сумел разглядеть, что в основе «умиротворения», проводимого Латуром, лежал обычный подкуп, что мелкими подачками он стремился предотвратить массовый переход местного населения на сторону Фронта национального освобождения. «Все эти люди — крестьяне и думают желудками», — цинично заявляет этот «умиротворитель». Но все же следует сказать, — и в этом один из недостатков книги, — что в изображении Льюиса Латур выглядит, скорее, как бесплодный мечтатель, чем как расчетливый, утонченный каратель, рьяный проводник политики «кнута и пряника», каким он является в действительности.