Юрий Шпаков - Это было в Атлантиде [Приключенческая повесть]

Игорь яростно бился, но от этого ноги уходили в вязкую глубину еще больше. И прямо у него на глазах, в нескольких сантиметрах от вытянутой до предела руки, опускался в гнилую тьму болота драгоценный цилиндр. Игорь чувствовал, как слезы набегают на глаза. Он тянулся из последних сил, но пальцы едва задевали холодную поверхность цилиндра. Вот уже только голубой перламутровый край виднеется из болота… Вот исчез и он, и лишь зеленая чешуя чуть колышется над тем местом.

От отчаяния, от бессильной злобы на себя у Игоря перехватило дыхание. Что он наделал! Что он только наделал! Теперь бейся, кричи, хоть локти грызи, — все равно ничего не поправишь. Вокруг нет ни палки, до ближайшего куста не дотянешься, а самого его крепко держит болото. О, это всего ужаснее — чувствовать свое бессилие и знать, что виновен во всем ты один — ты, чудовищный глупец…

Когда Игорь окончательно понял, что цилиндр потерян для него безвозвратно, он попробовал выбраться сам. Но сделать это оказалось не просто. Самые отчаянные усилия не помогали. Нужно было за что-то уцепиться, а вокруг только жесткая трава да торфяные кочки…

Игорь уже забыл про свою потерю. Он чувствовал, что с каждым движением погружается все глубже и глубже. Вот уже тело ушло в липкую топь по пояс… Мальчик замер неподвижно, но и это помогало мало. Правда, погружение замедлилось, но ноги по-прежнему не встречали опоры, и болото продолжало жадно засасывать его.

Если бы он сделал еще хоть один шаг вперед, его бы постигла судьба цилиндра. Но то место, где он провалился, оказалось менее топким, и поэтому опускался Игорь не так быстро.

Холод, который охватывал ноги, подкатился к сердцу, сжал его ледяными лапами. Вот она — расплата! Славы, портрета в газетах захотелось? Так получай же! Каким гаденьким, жалким, мелким казался он себе теперь! Смерть смотрела на него из зеленой болотной тины, тянула к себе, держала мертвой хваткой…

Отчаянный, пронзительный крик вырвался у Игоря. До сих пор он барахтался молча, но теперь, почувствовав безвыходность, весь ужас своего положения, кричал из последних сил. Каким счастьем было бы увидеть круглую стриженую голову Павлика, блестящие, как сливы, глаза Мухи! Так где же вы?

А болото продолжало засасывать. Туго натянулись лямки рюкзака. Рюкзак! Как это он раньше не сообразил! Дрожащие руки с трудом стащили с плеч лямки. Сбоку куст — если удастся зашвырнуть за него рюкзак, то может быть… Ах, если бы он догадался раньше, когда застряли одни ноги! А теперь так трудно размахнуться!

Из наружного кармана Игорь вытащил бечевку, привязал ее к рюкзаку. Капроновая нить выдержит тяжесть его тела, лишь бы рюкзак удержался. Надо метить чуть подальше куста.

Сколько усилий стоило немного повернуться, чтобы изготовиться для броска! Обмотав бечевку вокруг руки, Игорь поднял над головой рюкзак, с силой швырнул его, чувствуя, что погружается еще больше.

Только на третий раз рюкзак удалось зашвырнуть за куст. Теперь весь вопрос, выдержат ли его ветки? Игорь обеими руками вцепился в бечевку и потянул ее на себя. Куст выдержал. Но это не было спасением, и Игорь сумел только задержать погружение. Сколько он ни тянулся каждым мускулом тела, выбраться не удавалось. И опять слепое отчаяние овладело Игорем. Скоро его покинут последние силы и тогда… Он попытался снова крикнуть, но из горла вырвались лишь какие-то хрипы. Чувство нестерпимой жалости к себе охватило его, и слезы неудержимо покатились из глаз. А от мысли, что и плачет-то он последний раз в жизни, в глазах совсем потемнело. И Игорь уже не видел, как совсем рядом прыгали с кочки на кочку Павлик и Муха, которые все-таки услышали его крик и бросились на помощь.

Потрясение оказалось слишком сильным. Когда ребята с огромным трудом вытянули Игоря из обиженно чавкающего болота, он был без сознания.

Очнулся он только в дядиной избе.

Следы болотной грязи смылись быстро. А вот то, что было на душе, не проходило. Скверно, очень скверно чувствовал он себя. Ведь ребята, с таким риском спасшие его от гибели, так ничего и не подозревают. Они не знают даже, что цилиндр пропал. Услышав далекий крик Игоря, Павлик и Муха бросили все вещи и помчались к нему. А завтра они вернутся на городище — и тогда…

Игорь не выдержал. Несмотря на предостерегающую воркотню тети Нади, он пошел к Павлику. Было мучительно стыдно. Нет, он не станет оправдываться. Пусть бьют, пусть ругают — так ему и надо!

Но Павлик и Муха не стали ругаться. Когда Игорь рассказал о ночном открытии, о своем ужасном поступке, они молча переглянулись, разом вздохнули.

— Чудак ты, — горько улыбнулся Павлик. — Да если б ты тогда рассказал нам, что увидел, мы бы сами тебе эту коробку отдали. Ведь скорей все узнали бы, что мы нашли. А ты…

— Ребята… Вы такие… — Игорь даже захлебнулся от волнения. — А я-то… Эх, дурак! Вы из-за меня жизнью рисковали…

И он не выдержал — уткнулся в ладони, и весь стыд, все раскаяние вылились в безудержном плаче.

— Да брось ты, — поморщился Павлик. — Ну что это? Как девчонка… Не все же еще пропало. Ну, найдем мы это место. Слышишь, Игорь? Завтра поедешь в город… расскажешь там, где следует, мы подтвердим, если надо. А потом сюда машины придут — в два счета болото осушат. Не веришь? Точно! Ну, не реви же ты!

И Игорь послушно затих.

— … К сожалению, — продолжал свой рассказ профессор, — не удалось точно установить место, в котором цилиндр погрузился в болото. В тот же день пошел сильный ливень, смывший все следы. А мальчики не могут припомнить — никаких особенных примет не оставили. На болоте таких полянок, сами понимаете, множество…

— Но хоть приблизительно можно определить эго место?

— Да. Хорошо еще, что Игорь недалеко ушел от тропы. Можно предполагать, я бы сказал, даже утверждать, что район поисков не превысит одного гектара.

— Но это же пустяки!

— Да, если речь идет об обычном, скажем, лесе. Но что касается болота… искать что-нибудь в трясине — все равно, что искать, я бы сказал, иголку в стоге сена.

— Простите, профессор, но нам хотелось бы услышать о главном. Что означают картины, которые увидел мальчик внутри цилиндра?

— Да, вы это сказали совершенно верно: о главном! Но прежде чем ответить на вопрос, позвольте, молодые люди, сделать мне небольшую экскурсию в прошлое. Предупреждаю заранее, что сведения эти, возможно, вам известны — в свое время они широко публиковались. Но, смею надеяться, что их полезнее будет услышать и еще раз.

Профессор поудобнее уселся в кресло, привычно поправил галстук, словно выходя на кафедру. От его недавней усталости не осталось и следа. Да разве можно бесстрастно говорить о таких необыкновенных, удивительных вещах!