Анатолий Дубровный - Девять жизней бойцовой кошки

– Дайте четыре же, – скомандовал Зуран и кивнул экзаменаторам, один из которых задал первый вопрос. К удивлению присутствующих, вместо хрипов послышался бодрый ответ! Полковник включил видеосвязь и застыл в изумлении – паренёк улыбался, правда, ресницами уже не хлопал, только этим выдавая, что ему не так уже и легко. Нагрузку подняли до пяти же и засыпали рыжего парня вопросами, он отвечал обстоятельно и подробно, почти не задумываясь. По его ответам не видно было, что он испытывает какие-либо трудности, разве что только голос стал более низким и хриплым. Когда вопросы кончились, центрифугу остановили. У выбравшегося из неё парня был такой вид, словно он катался на трамвае, а не подвергался перегрузкам. Его взгляд, уже не такой наивный, как это сразу показалось, остановился на полковнике Зуране, тот, вздохнув, сообщил парню:

– Испытание вы прошли на «отлично»! Вы приняты! Дальнейшие инструкции получите у вашего непосредственного куратора, майора Зиберта. Если вас не затруднит, ответьте мне на один вопрос, в ваших документах сказано, что вы окончили школу при монастыре Святой Матери Терезы, но выпускные экзамены вы сдавали приглашённым преподавателям, чем это вызвано?

– Наша школа отличается от подобных, она не совсем монастырская, вернее совсем не монастырская, просто при монастыре расположена. Как вы убедились, учат там очень хорошо. Но признайтесь, когда вы узнали, что я окончил монастырскую школу, то первая ваша мысль была о крайне низком уровне моих знаний как выпускника такой школы. Вот поэтому я и настоял о независимой оценке.

Зуран почувствовал нечто похожее на стыд, он именно так и подумал, когда прочёл, что школа монастырская, а вот заглянуть в документы дальше не удосужился. Чтоб скрыть свою неловкость, он задал следующий вопрос:

– Рекомендацию вам дали в полицейском управлении и в местном отделении УГАБ, эти ведомства несколько… гм. Вы имеете к ним какое-то отношение? Как известно, подобными рекомендациями они не разбрасываются.

– Стали бы вы со мной разговаривать, если бы мне рекомендацию дал монастырь? Сюда ведь всех, кто захочет, не принимают. А моё отношение к полиции и фиделфийскому отделению УГАБ… – улыбнулся парень. Полковник хотел сделать ему замечание о недопустимости такого тона к преподавателям академии, но так и застыл с открытым ртом, услышав, что дальше сказал такой нежный с виду паренёк:

– Мне дали там рекомендацию, чтоб от меня избавиться. Ведь я уехал из Фиделфии и вряд ли туда вернусь, если закончу академию. А если и вернусь, то не в прежнем качестве.

– Избавиться? Если хотели так избавиться, то почему просто не арестовали? – удивился один из офицеров, членов приёмной комиссии. Ответ паренька обескуражил всех. Тот, улыбнувшись, теперь это была не прежняя наивная улыбка, объяснил, почему столь авторитетные организации хотели избавиться, но не могли это сделать привычным образом:

– Меня не могли поймать, для ареста предъявить нечего было.

Майор Зиберт увёл рыжего паренька, а Зуран сказал Джонсону:

– У меня уверенность, что с этим парнем, так похожим на воспитанницу института благородных девиц, будут очень большие проблемы! Да и имя у него!..

– Что тебе не нравится в этом парне, – улыбнулся генерал, ему понравилось, как этот соискатель со странным именем выдержал испытание. Не все курсанты, уже готовившиеся к выпуску, могли показать подобные результаты, а ведь они проходили специальную подготовку, больше похожую на подобные испытания! Это делалось для проверки профессиональной пригодности выпускников академии! Генерал, улыбаясь, продолжил: – А имя? Зак, чем тебе не нравится имя Алис? Имена, как и фамилии, выбираем не мы, нам они даются при рождении. Алис, пусть необычное, но короткое и запоминающееся имя, сокращать, как твоё, не надо, согласись – Изаккия звучит немного старомодно, да и для оперативных переговоров не совсем удобно.

После того как рыжий парень получил на складе форму, майор Зиберт решил вернуться к комиссии, отправив парня в общежитие, рассказав, как туда идти:

– Выйдешь на улицу, зайдёшь в следующий корпус, скажешь коменданту, чтоб поселил тебя в блок «С». Если всё понятно, то выполняй.

– Есть! – чётко ответил парень, вытягиваясь по стойке смирно. Майор, чуть подняв бровь, сказал:

– Так отвечают в армии Равалии, у нас принято говорить «Так точно» или «Да», но при этом обязательно добавлять – «сэр», понятно?

– Так точно, сэр! – ещё больше вытянулся паренёк, Зиберт улыбнулся и скомандовал:

– Кругом, шагом марш!

– Да, сэр! – выкрикнул парень и, чётко развернувшись, зашагал в указанном направлении, зашагал не парадным строевым шагом, но так, как положено по уставу!

Вернувшись к экзаменационной комиссии Зиберт, сказал Зурану:

– Готов поспорить на своё месячное жалование – этот парень знаком с воинской службой. Выглядит слишком молодо, но есть вещи, по которым можно определить – служил ли человек и как долго. У меня такое впечатление, что парень уже где-то служил!

Общежитие курсантов академии не было похоже на обычные студенческие, не было оно похоже на казармы в военных училищах, пусть и разделённых на отдельные комнаты. Отличия начинались уже с коридоров, они были узкие! Туда выходили овальные двери с высокими порогами, а сами помещения напоминали отсеки космического корабля: в маленький и узкий коридорчик, соединяющий входную дверь с санитарным блоком, выходили две двери, маленьких комнат-кают, расположенных напротив друг друга, в каждой из которых была двухъярусная кровать.

Стоя у зеркала в санитарном блоке, Алиса рассматривала своё снова изменившееся тело. Мало того, что бёдра стали уже, а плечи шире (не намного, но сам силуэт поменялся), так ещё грудь уменьшилась, можно сказать, что совсем исчезла! Конечно, есть такие девушки, которых называют за глаза (или дразнят) – доской, но Алиса никогда такой не была, а сейчас именно так и выглядела! С другой стороны, если бы на складе ей пришлось примерять все обновки, в том числе и майки, то её перебинтованная грудь вызвала бы вопросы. Но там обошлось, особенно когда майор Зиберт, обращаясь к интенданту-капралу, выдал дежурную шутку – воруешь понемногу, чернильная душа! Капрал страдальчески посмотрел на Алису, видно, эта шутка ему порядком надоела, но не начинать же спорить со старшим по званию, а отшутиться бедолага интендант просто не умел. Алисе стало жалко этого пожилого человека, и она выдала фразу, не раз слыханную (ещё в той жизни) от ушлого старшины:

– Воровать не только можно, но и нужно! Но не больше чем на дисциплинарное взыскание!

– Вот! Устами младенца глаголет сама истина! – обрадовался такому ответу-находке капрал, после чего Алисе было выдано всё, что полагается, и нужного размера, как потом девушка заметила, не многим так повезло. Алиса улыбнулась, вспомнив реакцию каптенармуса на это изречение своего коллеги, жившего триста лет назад и в другой стране, натянула фланелевую нижнюю рубаху, грудь бинтовать девушка не стала. Ещё раз глянув на себя в зеркало, девушка осталась довольна тем, что почти ничем не отличается от парней, по крайней мере – выше пояса. В санблоке были две закрывающиеся кабинки туалета, так что с этим было всё в порядке, душевая кабина отделялась от остального помещения стеклянной дверью, но матовой, позволяющей увидеть, что там кто-то есть, но и только. А вот крючки для одежды были снаружи, из кабины надо будет выходить в том, в чём принимался душ, хотя… Можно обмотаться полотенцем, пусть оно даже будет мокрым, значит, и эта проблема решена. Остаётся сосед по комнате, вот ему придётся открыться, возможно, не ему одному, а и соседям в комнате напротив. Значит, вопрос соседей нельзя пускать на самотёк. Алиса оделась и вышла в коридор, встречать вновь прибывающих. Девушка из узкого коридора вышла в общий вестибюль и, увидев худенького юношу, по виду – типичного «ботаника» (Алиса выбрала этого паренька не потому, что ей понравился его внешний вид, а потому что об этом буквально кричал внутренний голос!), решительно ухватила его за рукав, поинтересовавшись: