М. Зуев-0рдынец - Всемирный следопыт, 1928 № 05

— Пойдемте, — сказал Мэклин.

На борту «Акулы», — так называлась шхуна Мэклина, — Слэйн, обладавший быстрой деловой сметкой, восхищался видом и состоянием судна. Ни одной прогнившей выбоинки, ни одной червоточинки в бревнах, ни одного блока, внушающего хоть каплю сомнения!..

— Я купил ее у одного толстосума, который сам заплатил за нее тысячу сто пятьдесят, — сказал Мэклин. — Мне же досталась она частью за наличные, а частью за другое судно, на котором было больше заплат, чем цельных мест, да и обшивка на нем была набита такая, какой не подобало бы быть. А тот субъект взял ее, точно дурак, да и повел за «Голову». Назад он так и не вернулся.

— А разве вы ему не сказали, что судно было гнилым? — спросил Слэйн.

— Что ж, по вашему, я должен был разыгрывать из себя контору для советов круглым дуракам, которые воображают себя дельными покупателями яхт? — ответил Мэклин.

Был момент, когда инстинкт подсказывал Слэйну не связываться с Мэклином, с этим продавцом гнилых яхт, но момент этот прошел. В его кругозоре не было ничего другого. Чтобы иметь дело с яхтами, требуются особые знания и навыки. Мэклин здесь был на своем месте, и, вне всякого сомнения, знал свое дело… Слэйн решил говорить на-чистоту.

— Вы принимаете мое предложение? — спросил он.

— Идея ваша мне кажется очень занятной. Мне надо будет приняться за поиски денег для снабжения. За это и доля моя должна быть больше. Я бы желал, разумеется, получить две трети прибыли.

— Тогда наше дело не сладится, — сказал Слэйн. — Половина на половину — это мое последнее слово.

— Хорошо, — согласился Мэклин, — будь по вашему. Пускай будет половина на половину, если только окажется, что делить. А если не окажется, то уж надо будет убираться как можно подальше от Сиднея. Я вовсе не намерен за свои долги платить жизнью…

Через неделю были доставлены все нужные запасы. Получены ли они были за наличные или в кредит, Слэйну не удалось определить, но они были привезены накануне дня, намеченного для отъезда.

Шхуна Мэклина снялась с якоря, но никто и не подумал оглянуться назад. Мэклин стоял у руля, не произнося ни слова, глаза его блуждали по наветренной стороне судна. Слэйн, стоявший рядом с ним, сначала смотрел на залив, по направлению к городу, а затем обратил взоры к морю. Берег исчезал из виду, шхуна вышла за рейд.

Кроме них, на шхуне находились Джим и Сэм. Джим одноглазый вечно молчал, жуя свою жвачку табаку, постоянно с чем-либо возился и на все обращаемые к нему вопросы давал односложные ответы. Слэйн встречал и раньше такого типа людей, а потому Джим ему был понятен, но Сэм был для него явлением еще не разгаданным.

По виду он смахивал на обезьяну, возрастом был стар, но насколько стар — определить это было невозможно. Отличаясь невероятной говорливостью, он неумолчно трещал; голос у него был пискливый. Разговоры свои он вел на каком-то неведомом языке, но Мэклин все же кое-как понимал его. Мог он говорить и по-английски..

Слэйн был совершенно уверен в том, что он или никогда не вернется сюда, или вернется с карманами, набитыми золотом…

У наружных краев горы «Головы» и дальше за нею подул все более крепнувший, свежий ветер. Он натянул паруса «Акулы», и она, накренившись, легко рассекала голубую даль Тихого океана…

После восхода солнца жаркий ветер, дувший всю ночь под большими звездами юга, затих и сменился легким ветерком.

Поднимавшееся солнце наполнило воздух туманом. Образовалось широкое, словно газовое, кольцо мглы, в центре которого совершала свое продвижение «Акула», забирая на юго-запад под попутным ветром, скоростью в три узла.

Они приближались к месту, помеченному ими у себя на карте крошечным значком. Далеко-далеко позади остался Сидней, откуда они начали свое плаванье…

Цель уже была близка, от нее их отделяло лишь несколько миль.

Мэклин был у руля, Джим на передней части судна закидывал лот, а Слэйн стоял у перил штирборта, недалеко от Мэклина и смотрел на море, вглубь его чистой воды. Там колыхались морские травы, шевеля зелеными лопастями, порою так ярко окрашенными, и тянулись их длинные толстые стебли, мелькали медузы, кружась и сверкая при подъеме и, точно растворяясь, исчезали в глубине…

— Слушайте, — раздался голос Мэклина.

Издалека послышался поющий звук, доносившийся против ветра. Он то замирал, то снова раздавался…

— Чайки… мы идем прямо на берег. Смотрите — дым!

— Он поднимается, — кричал Джим с передней части судна. — Ветер переменил направление… Чайки взлетели с своих мест.

Да, они взлетели. Далеко впереди Слэйну было видно, как они летели к светлому небу. Солнце заблистало ярче и вот, точно открылась завеса, вдали показалась бледная линия — берег: песчаная отмель и странного вида маленькие нарядные холмики, точно горки какой-то страны эльфов [88] Эльфы — маленькие крылатые существа в германских и английских народных сказках. ).

Когда они приблизились к берегу, Мэклин переменил положение руля и «Акула», преодолевая бриз [89] Бриз — приморский ветер, дующий днем с моря, а ночью с берега. ), скоростью в шесть узлов, взяла направление на юг.

Чайки перегонялись с судном, но часто ветер относил их назад, голос морской волны у берега слал свой привет плывущим, а карликовые холмики, как бы обмениваясь местами друг с другом, отходили к северу, отступая перед другими такими же горками.

На берегу не было признаков жизни, не было никаких следов человеческого существования…

Слэйн прошел вперед с биноклем, но, пробыв там около часа, быстро вернулся назад, взял, рулевое колесо от Мэклина и передал ему бинокль.

Мэклин приставил его к глазам.

Там, вдали, в направлении к югу, у самого края песчаного берега, где светлой полосой пенилось море, стояла скала, похожая по форме на высокий шпиц.

Это и был тот признак, о котором говорил матрос с «Белой Королевы» Слэйну, когда старался определить ему широту и долготу места их цели. Не более чем на милю южнее должны были лежать останки корабля, если только землетрясение или какой-нибудь невероятный шторм не смели их, а с ними вместе и то золото, которое они искали…

Мэклин некоторое время молчал, держа бинокль у глаз, а потом начал самым безумным образом хохотать, и так дергаться на месте, точно не мог устойчиво держаться на ногах, и, все еще не сводя глаз с открывшегося перед ним места, крикнул назад Слэйну:

— Это он! Это он! Клянусь чем хотите. Это он! Чорт побери вас всех, проклятые ветры. Дуйте же сильнее! Несите нас скорей вперед. Золото! Кучи золота! И все это можно будет забрать с собой!

Он остановился, вытер лицо, и несколько мгновений стоял неподвижно с биноклем в руке…