Катерина Этвелл - Эволюция. Падение метеорита

— Тогда, может, стоит дать малышке другое имя? Во-первых, имя Кримора слишком броское, и мне оно не нравится, а, во-вторых, осторожностью пренебрегать не стоит, — высказала свою мысль миссис Талбот.

— А мне нравится имя, оно такое грозное и великое, — заметил психолог.

— В таком случае дадим ей два имени. Первое дам я, и оно будет основное, а второе будет старое, данное неизвестной матерью, и которое оставил ты. Что скажешь? — произнесла миссис Талбот.

— Справедливо и очень разумно, милая. Тогда пойдем за нашей дочерью?

— Да, теперь можно ее забрать, — улыбнулась миссис Сильвия.

Муж и жена быстро встали из-за стола, оставив ужин почти нетронутым, надели верхнюю одежду и отправились в Дом сирот за своим ребенком. Они позаботились обо всем: и о документах, и о мисс Марте со сторожем, которые безоговорочно согласились стать крестными родителями девочки и обещали хранить секрет всю жизнь, и о самом ребенке. Но все и так догадались, что ребенок был приемным, потому что никто не видел миссис Талбот беременной, однако семью Талботов это не волновало. Они были безмерно счастливы и так. Сильвия и Альберт Талбот в тот вечер наконец обрели смысл жизни. Теперь они знали свое предназначение.

Мы, люди — единственные из живых существ на нашей планете, кто обладает невероятной способностью — думать. Думать, значит создавать что-то новое, что-то необходимое и восхитительное. Но думать иногда бывает вредно и даже опасно. Только благодаря человеку, Homo sapiens, мы находимся здесь, на истощенной и вымотанной планете 2215 года. Человек забрал у Земли все ресурсы, которые только можно было забрать, и ничего не дал взамен. Конечно, электрический ток или асфальтированные дороги нам просто необходимы, но природа тоже не дура, она, как никак, умеет постоять за себя. Из-за озоновых дыр, которые сотворил человек, солнце теперь не такое приветливое, каким было раньше. Воздух теперь не такой уж и чистый, а земля не такая уж и плодородная. Природа любит баланс, а мы его нарушаем. Все наши дела, хорошие и не очень, находят свое отражение в будущем. Человек думал, что он сможет стабилизировать все, но ошибся в этом. Теперь мы находимся в государстве, ограниченном от всех, под названием СНМ (Соединенные Нации Мира), где человечество пытается всячески выжить и придумать выход из сложившейся ситуации.

Я не знаю, какой Земля была раньше. Я не жила в те времена. Не жили в то время и мои родители. Это было очень давно. О былой жизни человеческой цивилизации я знаю только из учебников истории и документальных фильмов. И меня ужасно впечатляет разница, что было тогда и что есть сейчас.

Но об этом можно говорить целую вечность. Сейчас мы живем в единственной оставшейся стране планеты Земля — СНМ. Форма правления президентская, население около 10 миллионов. Государство не такое большое, но в ней по-настоящему безопасно, и выходить за границы не рекомендуется: сгоришь на солнце. Солнечные лучи не влияют на нас, потому что ученые нашей страны разработали искусственный слой неба, содержащие некие компоненты, которые защищают нас от ультрафиолета. Так что смотреть на пылающую огненную звезду можно, но в пределах нашей страны. А что на счет воздуха, то его очищают огромные фильтры, располагающиеся в центре всех городов. СНМ — это единственный кусочек на планете, где можно жить. И кстати, город, в котором я живу, называется Сигурни. Название дано в честь женщины-ученой, которая разработала Систему Защиты для нашей страны. Она настоящая легенда.

Прозвенел будильник. Пора вставать и собираться в школу. Мне шестнадцать, и я уже в выпускном классе. Не люблю рассказывать, как такое случилось. Меня перекинули через класс, потому что посчитали слишком умной. Я, конечно, этого не отрицаю, ведь я хочу стать ученым, но просто не люблю этим хвастаться. Люди, знаете ли, не любят таких задир, подобных мне. Я знаю, потому что неплохо разбираюсь в психологии (у меня отец психолог) и поверьте мне, я уверена в том, о чем говорю.

Часы показывали пять утра. Я купила их на распродаже, в магазине за углом. Они в форме блюдца и тикают, таких сейчас уже не делают. Мне они очень нравятся. Я смотрю, как стрелка передвигается от одного деления к другому, и порой мне кажется, что я живу в том далеком времени, когда тиканье часов не вызывало такого интереса.

После душа я одела школьную форму: белую блузку с коротким рукавом и золотистым галстуком, серую юбку-клеш средней длины и такого же цвета пиджак. Униформу носят все без исключения. Без нее дальше ворот школы не пустят, если вы не рабочий или не родитель. К счастью, нам разрешают выбор в обуви и прически с макияжем, иначе учиться в школе было бы настоящей скукой. Я надела балетки синего цвета — люблю их, они очень удобные. После я причесала свои длинные темные кудри, которые всегда закалываю или убираю обручем. Немного туши для ресниц, и я была готова.

В зеркале я увидела смуглую кареглазую девочку в опрятной школьной униформе. Я улыбнулась себе, взяла рюкзак и спустилась вниз на кухню, чтобы что-нибудь перекусить. Нужно было успеть кое-куда еще до школьных занятий.

— Доброе утро, мама! — поприветствовала я, наливая молоко в стакан.

— Доброе, детка, — ответила Сильвия Талбот, заходя на кухню в деловом костюме. — Ты сегодня рано. Обычно я прихожу первой.

— Да, я собираюсь сходить в Медицинский пункт и сдать кровь для регистрации. Нам в школе сказали, что уже можно. Просто не хочется потом стоять в длиннющей очереди в последний день, — объяснила я, допивая при этом холодное молоко.

— Ты как всегда предусмотрительна, Кассандра, — прокомментировала мама. — Скоро сезон поступления в высшие заведения. Ты готовишься к тестам?

— Ты же знаешь, что да. Что же я делаю, по-твоему, в своей комнате, окруженная кипой книг? — как можно мягче сказала я.

— Я знаю, милая, просто хотела уточнить: ты не передумала в выборе факультета? Ты могла бы стать хорошим инженером. Мои друзья дали бы тебе хорошую рекомендацию.

— Только не начинай все сначала. Я же давно сказала, что я не передумаю. Я хочу быть ученым. Мне это нравится, — ответила я, громко поставив пустой стакан на стол. В последнее время меня это начинало раздражать: мама хочет то, чего не хочу я.

— Я знаю, но я не хочу смотреть, как ты потом жалеешь…

— Что за шум, а драки нет? — в кухню зашел отец в серых брюках и голубой рубашке.

— Папа, скажи ей, что я хочу и буду ученым, — умоляюще начала я.

Отец подошел к дочери и обнял девочку. Чмокнул в макушку и сказал своей жене:

— Сильвия, ты же знаешь, как она этого желает. Посмотри на нее, она же грезит этим. Не переубеждай ее. Она знает, что делает.

— Спасибо, папа, — поблагодарила я отца, высвобождаясь из отцовских объятий и направляясь к корзинке с фруктами, чтобы взять что-нибудь с собой.