Денис Пылев - Темный кристалл

Новая попытка освободиться закончилась провалом. Тогда Хоук решил расслабиться и по возможности отдохнуть. Он вновь прикрыл глаза, погружаясь в волны сонной реки. По телу пробежала судорога, но сил раскрыть глаза не осталось. Сквозь сон он ощутил прикосновение к своей коже чьих-то горячих пальцев. Затем кто-то крепко взял его за подбородок, и в горло потекла тягучая, приторная жидкость. Гортань и пищевод тут же охватил дикий жар, в груди вспыхнуло новое солнце. Жжение продолжалось всего несколько мгновений, затем наступило облегчение. Боль отступала, пока медленно, но неотвратимо. Он снова почувствовал чьи-то пальцы на своей коже. Затем раздалось шипение рассерженной змеи, и вновь наступила тишина.

Его лица коснулся порыв ветра, принесший запахи трав Иль’хашшара. В пещере ветра, как и запахов, не было. И эта простая, казалось бы, мысль пробудила его от странного полусна — полуяви. Он впервые с момента пробуждения осознал, что находится не в пещере. Это пугало и в то же время успокаивало. Он хотя бы не находился рядом с весталкой, пусть и мёртвой. Напрягая свой слух изо всех доступных сил, Хоук пытался услышать еще что-нибудь, подтверждающее его догадки о природе происходящего. И снова неудача.

Внезапно он почувствовал чьё-то прикосновение к ладоням. Словно десятки маленьких лапок гуляли по его телу. Хоук встрепенулся и вновь попытался закричать. Крик, покинувший его горло, напоминал писк забитой мыши. Но о чудо, его услышали! Чьи-то руки вырвали его из темницы, казалось, без особого напряжения, держа его на весу. Острые, словно лезвия, лучи солнца полоснули по глазам, вырвав еще один вскрик. Теперь уже боли.

— Тих-хо ч-человек-к, — прошипел рядом чей-то голос. Звучал он так, что казалось, будто старая, скрипучая сосна научилась говорить по-человечески. — Твои враги оч-чень близ-зко. Услышат — смерть. Увидят либо поч-чуют — смерть!

Владельца голоса Хоук рассмотреть не смог, как ни старался. Его неизвестный спаситель странно изъяснялся. Да к тому же всё время находился в тени, не давая себя рассмотреть. Хотелось позвать Аэдаль, но слова неизвестного о врагах оживили картинку боя с кровавой весталкой. Хоук честно признавался себе самому, что ни при каких обстоятельствах не захотел бы сойтись с ней в бою еще раз.

Наконец, он вспомнил о ране в груди и его взгляд моментально нашёл искомое. Но на месте раны висел комок какой-то омерзительной массы, от которой по коже расходились тёмно-синие прожилки, которые в свою очередь пульсировали в такт с ударами сердца. Хоук от неожиданности едва не заорал благим матом. Тени моментально сгустились, явив миру очень рассерженную женщину. Волосы её разметались по плечам, совершенно человеческие, только весёлого травяного цвета. Во рту не было клыков, что можно оценивать, как добрый знак. Весь её вид говорил о недовольстве. И стоило Хоуку присмотреться к своей стражнице, как во рту у него мигом пересохло. Фигурой она напоминала человека, но на этом все сходства заканчивались. Кожа существа напоминала древесную кору или была таковой. Из плеч и бёдер росли ветви с молодой листвой, наброшенный на плечи плащ, казалось, словно вырастал из них. Пальцы на руках оканчивались толстыми ногтями, которым не хватало пары сантиметров, чтобы казаться когтями. Весёлые глаза тёмно-зелёного цвета, в которых билось пламя озорства, пристально всматривались в Хоука.

— Быс-стро очухался, человечек, — произнесло существо, но, видя ступор пленника, оно пробормотало несколько слов, махнуло рукой-ветвью и снова растворилось в тенях. Спустя некоторое время из теней вышла Аэдаль, еще более бледная, чем обычно.

— Живой?!

— Наверное, — Хоук осмотрел себя, пытаясь увидеть те верёвки, что удерживали его. Но рассмотреть он не смог ровным счетом ничего и поэтому снова воззрился на вампиршу:

— Почему я связан?

— Потому, малыш, что, если бы не волшебные соки нашей гостьи, ты бы уже разговаривал с Саретисом. Ну, или кому ты там поклоняешься. И ты не связан, а склеен, что, согласись, выглядит несколько по-другому. Просто твоя спасительница — дридария. Одна из повелительниц растений, которым эльфы поклоняются, как богиням. Я бы, конечно, еще подумала, но ты там, в пещере, собрался умирать, что пока в мои планы не входило. И я позвала её.

Хоук, сил которого было недостаточно на долгую беседу, неожиданно почувствовал страшную сонливость. И хоть он отчаянно сопротивлялся накатившему сну, тот неожиданно оказался намного сильнее, с одного удара отправив юношу в глубокий сон. Тем временем Паола стояла напротив убежища, но мыслями была далеко от этого места. Син’краэталь был всего лишь в паре полетах стрелы, но даже отсюда она видела снующих по крепости сид’дхов. «Что стало с кланом?» — билось в её мыслях маяком в тёмной ночи.

— Они ушли, — раздалось над ухом. Паола вздрогнула.

— Никогда не могла расслышать твоего приближения, Анхорру, — буркнула она раздосадовано. — Как это у тебя выходит?!

Дридария улыбнулась, отчего могло показаться, что в коре дерева образовалась трещина. Жутковатый эффект добавлялся за счет антропоморфных черт лица дридарии:

— Вы многого о нас не знаете. И не узнаете никогда. Если мир изменится в очередной раз, кто знает, останется ли в нём для нас место. Нас и так очень мало, а грядущая война еще больше сократит наши ряды.

— Но вы же не воюете?! — удивленно воскликнула Паола.

— И что это меняет? — в голосе дридарии раздалась грусть. — Думаешь, сид’дхи, истребив вас, остановятся на этом? Нет, дочь Ночи, они пойдут дальше. Их судьба поведет их дальше и они, как слепые кутята, последуют за ней в самую Бездну. Прихватив заодно и весь мир.

Паола задумалась, глядя на свой бывший дом:

— Но мы в любом случае будем сражаться.

— Так и есть, так и есть. Для этого вас и создали. Для битвы, для величия и славы, — голос её становился слабей, пока не стал едва слышен, — Вы с честью встретили свою судьбу. Встретьтесь с нею еще раз и обретёте истинное величие, — в голосе повелительницы растений слышалась скорбь. — Мальчишку до завтра не буди. Соки дерева сделают своё дело.

После этого дридария исчезла в сгустившихся сумерках, не попрощавшись. Некоторое время Паола стояла, размышляя над услышанным. Никогда прежде дридарии не разговаривали с кем-либо из её народа. Тем более, так долго. И не предсказывали грядущие катаклизмы.

— Мир точно катится в тартарары, — буркнула она, хмурясь. Мальчишку нельзя было будить, соответственно уйти они не могли, и шанс встретиться с кланом таял на глазах. Уйти они могли только в жуткие коридоры под замком, и гадать, куда выведет их древний лабиринт, бессмысленно. Тем более сид’дхи, засевшие сейчас в замке, не уйдут до утра. Вот это выводило её из себя до невероятия. Подумав еще несколько минут, Паола улыбнулась каким-то свои мыслям и устремилась во тьму ночи.