Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1961 №4

Начался захватывающий поединок. Мы встали широким кольцом вокруг, готовые в любую секунду прийти на помощь. Джафар, как тореадор, медленно кружил возле кобры, держа наготове мулету — рогатку. Все, что произошло дальше, длилось не более одной-двух минут. Левой рукой Джафар ухватил хворостину — стебель эриантуса метра в два длиной — и попытался задеть им змею. Едва стебель коснулся ее, как она выкинула поистине дьявольский трюк. Собственно, никто ничего не успел заметить. Мы увидели только, как резко взмахнул руками Джафар, совершая отчаянный прыжок в сторону. Словно спущенная пружина, рванулась змея вперед и чуть-чуть не зацепила противника. Не увернись Джафар вовремя — плохо бы ему пришлось. Воспользовавшись всеобщим замешательством, кобра ринулась наутек. Но Джафар уже был тут как тут. Он преградил ей путь. Кобра снова поднялась. Голова ее стремительно металась то вправо, то влево. Из полуоткрытой пасти неслось шипение, быстро мелькал черный раздвоенный язычок. Джафар уже не подходил близко, кружил около, преграждая змее путь к зарослям и внимательно следя за каждым ее движением. Он тяжело дышал. Поединок затягивался. Похоже было, что кобре удастся выпутаться и на этот раз…

Дед на всякий случай побежал за ружьем. Но тут Джафар дал новую команду:

— Швыряйте в нее глиной, только не сильно!

Он нагнулся, подобрал, не спуская глаз с кобры, сухой ком и швырнул ей прямо в пасть. Блеснув на солнце, кобра снова бросилась вперед. Немного не достав Джафара, она опять изготовилась к броску. Но тут со всех сторон на нее градом посыпались глиняные комья. И кобра растерялась. Несколько секунд она вертелась на месте, потом, получив множество сильных ударов по туловищу, распрямилась и кинулась в бегство. В то же мгновение Джафар ловким движением прижал рогаткой ее голову к земле. В следующий миг большим пинцетом-зажимом он плотно ухватил змею и бросил ее в ящик с мелкой решеткой наверху. Очутившись в клетке, освобожденная, наконец, от зажима, кобра сразу свернулась в клубок и грозно зашипела. Особенно близко совать нос мы не решились — знали, что она способна брызгать ядом на расстоянии. Ящик осторожно отнесли в тень под навес. И только тут заметили, что уже два часа дня, что сейчас самое пекло, все мы взмокли, а солнце превратило двор кордона в раскаленную сковородку.

Мы еще раз посмотрели на нашего смертельного врага, переглянулись и, рассмеявшись, побежали к озеру купаться.

Их было четверо: Абид Акрамходжаев, Мамаджан Эгамбердыев, Юрий Федотов и шофер Гайфулла Гатиятуллин. Закончив исследования впадины Мангышлак, они возвращались на базу экспедиции в Нукус. До Нукуса было далеко, и «газик» с геологами шел и шел по безжизненной пустыне. Пора бы появиться первым деревьям, а их все нет и нет. Гайфулла Гатиятуллин остановил машину, почувствовал: заблудились.

Жаркий день сменила ночь, пронизанная осенним холодом и тревогой. Утро не принесло перемен. Исколесив более трехсот километров, вездеход замер — кончился бензин. Тогда геологи слили воду из радиатора и, забрав остатки продовольствия, двинулись в направлении, где, по их предположению, находилась АмуДарья. В этих зааральских местах лишь вдоль Аму-Дарьи узкой лентой тянутся обжитые районы. Ели раз в день. Воды приходилось по чайной ложке на человека. Заря сменяла зарю, а кругом все та же гибельная пустыня. На шестые сутки иссякли запасы пищи, остались лишь капли воды.

«Конечно, нас станут искать. Но когда придет помощь? Человек в пустыне — то же, что капля в море. Нет, ждать нельзя», — думал Федотов.

— Пить… Пить, — услышал он. Это шептал Абид Акрамходжаев. Обессиленный, лежал он на песке. Юрий наклонился над ним. «Все вместе не дойдем», — решил он.

— Я моложе вас. И сил у меня побольше. Значит, дальше идти мне. Ждите, — сказал он утром.

Товарищи отдали ему последние капли воды, и Юрий ушел. Он двигался вперед с каждым часом медленнее, тяжелее и, наконец, добрался, дополз до колеи, выбитой в песках автомобильными колесами.

Юрий пролежал здесь двое суток. Он не слышал, как близ него затормозила машина, не видел, как подбежал к нему шофер Туркменской экспедиции «Главгаза» Раджаб Туаков. Очнулся, почувствовав во рту тепловатую воду.

— Там… люди… — прошептал геолог.

«Люди гибнут в пустыне!» Весть моментально облетела район. Шоферы разворачивали машины — спешили на помощь.

Она подоспела вовремя. Под наблюдением врача геологи быстро поправились, окрепли и вскоре разыскали свой «газик» — ведь там остались ценные материалы.

…Пройдет время. В глубине пустыни, где работала четверка упорных, взметнется газовый или нефтяной фонтан, и вышка в песках станет памятником мужеству искателей.

Рисунок автора

Сегодня у нас в гостях человек многих профессий. Константин Фомич Михаленко — известный летчик Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза, командир корабля полярной авиации, литератор, художник, кинооператор, фотокорреспондент.

Мы просим Константина Фомича рассказать немного о его главной профессии.

Константин Фомич говорит:

— Еще в юности я мечтал связать свою жизнь с авиацией. Много слышал о полетах И. Черевичного, И. Мазурука и других прославленных полярных летчиков, восхищался ими. Манила и сама Арктика. Вот почему сразу после армии я по - шел в полярную авиацию. С тех пор побывал, начиная с «СП-3», на всех дрейфующих станциях «Северный полюс», участвовал в одной из советских антарктических экспедиций. И ни разу не пожалел о своем выборе.

Эта профессия дает много: ты видишь самые отдаленные уголки планеты, узнаешь сильных, мужественных людей, участвуешь в событиях, порой невероятных. Эта профессия сама протягивает тебе перо, кисть и говорит: «Пиши, рисуй, рассказывай…» И я пишу, рисую — о том, что видел, что пережил. Насколько удачно это получается, пусть судят читатели.

Как-то у меня спросили: что такое ледовая разведка, для чего сна нужна? И я не смог сразу ответить на этот вопрос, хотя сам полярный летчик и не один раз летал на такую разведку.