Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1961 №2

В 1935 году я вернулся в родной город и стал работать в Нижневолжском отделении кинохроники.

Однажды меня вызвал директор студии Василенко.

— На Каспии унесло группу рыбаков. Летчик Казаков вылетает на выручку. Поезжай в Астрахань. Там с ним встретишься.

После происшествия в Спасске я, честно говоря, не испытывал особой тяги к полетам. Но задание есть задание, надо лететь.

В Астрахани я уже не застал Казакова — летчика, который не раз снимал с льдин унесенных в море рыбаков. Мне сказали, что Казаков будет ждать меня в Гурьеве. Чтобы не задерживать пилота, я полетел на маленьком самолете-амфибии «Ш-2» в Гурьев.

Но, видимо, в нарушение теории вероятности, на мою долю было отпущено непропорционально большое количество происшествий, в особенности воздушных.

Мы стартовали с астраханского аэродрома и полетели над Волгой. Река разлилась на множество протоков. Желто-бурые джунгли камышей проносились под крылом нашей амфибии. Пасмурная, серая погода. Унылый пейзаж не предвещал ничего хорошего. Не успели мы отлететь от аэродрома, как что-то со звоном отскочило от мотора и полетело вниз, в Волгу.

Самолет бросило в сторону и стало кренить набок. Вот когда случай в Спасске показался мне небольшим приключением: на этот раз рука не нашла на комбинезоне кольца.

Парашютов у нас не было. Мне стало жарко.

Но не успел я по-настоящему испугаться, как послышался сильный треск и скрежет, свист камышей, рассекаемых фюзеляжем… Я почувствовал резкую боль в коленях.

Затем стало очень тихо, и вдруг я услышал, как пилот и бортмеханик, придя в себя после посадки, выражают свои чувства в неудобной для печати форме. У бортмеханика на лбу вздулась огромная шишка, а у пилота текла из носа кровь.

Места здесь безлюдные, мы могли просидеть в камышах много дней. Пожалуй, Казакову после спасения рыбаков пришлось бы разыскивать и нас.

Но, к счастью, нашу неудачную посадку видел один из местных рыбаков. Он с трудом разыскал покалеченную машину в густых зарослях камыша. Через несколько часов за нами прилетели на другом самолете.

В Гурьев я попал только через сутки. Казаков уже устал ругаться. Я в сердцах высказал Казакову свои претензии к авиации:

— Или вы летать не умеете, или самолеты негодные!

— Постой, постой! Не горячись, — возразил Казаков. — Ты еще оценишь авиацию. А потом — считай, что тебе повезло: два раза попал в аварию, жив остался, ноги и руки целы. Теперь летай сто лет: ничего не случится!

Сейчас по сравнению с современными машинами самолеты тех времен кажутся весьма примитивными. Но тогда они представлялись нам чудом века. Ничего удивительного: пройдет десяток-другой лет, техника сделает новый рывок вперед, и красавцы самолеты, которыми мы восхищаемся сейчас, тоже будут казаться несовершенными средствами передвижения.

Да, Казаков был прав. Авиацию я еще не успел оценить. Полеты с Казаковым убедили меня в этом.

В первый день мы семь часов патрулировали над закованной в лед прибрежной частью Каспия и ни с чем возвратились на аэродром. Летчик отыскал рыбаков только на второй день. Далеко в море мы увидели небольшую белоснежную льдину, на которой зловеще чернели какие-то точки. Казаков спустился пониже: с телег медленно поднялись фигуры людей, они отчаянно махали нам. Летчик сбросил рыбакам продукты и полетел обратно.

— На такую маленькую льдину сесть невозможно, да? — спросил я Казакова.

— Можно. Но вас я оставлю на аэродроме.

Вот те раз! Я стал горячо возражать, ссылаясь на задание киностудии.

— Вы видели, рыбаки измучены. Надо как можно скорей снять самых слабых. А вы будете занимать место. В следующий полет я вас возьму.

Никакие мои доводы не помогали, Казаков был непреклонен.

Когда я увидел изможденные лица рыбаков, я понял, что летчик был прав.

Окончательно я поверил в Казакова при посадке на льдину. Ее поля явно не хватало для торможения машины. Смелым маневром развернув приземлившийся самолет поперек льдйны, Казаков предотвратил его падение в воду.

На льдине я снимал следующие посадки Казакова и каждый раз удивлялся, как он, экономя пространство, приземлялся точно в полуметре от края льдины.

Все рыбаки благополучно вернулись домой. Задание студии было выполнено. С тех пор я поверил в летчиков и полюбил их.

«Лето 1941 года застало меня на побережье Черного моря, в дельте Днепра, где вместе с известным режиссером Згуриди мы снимали фильм о птицах — «Крылатые путешественники».

Считают, что слово «героический» несовместимо со словом «будни». И все-таки то, что повседневно происходит в нашей стране, нельзя назвать иначе, как героические будни.

Сегодня мы публикуем сообщения об отважных поступках советских моряков. Эти факты взяты из различных наших газет.

…Средний рыболовный траулер № 1131 управления активного морского рыболовства вышел в район лова к западному берегу Камчатки. На борту судна — 29 человек команды и небольшое количество груза. Недалеко от Самарского пролива во время семибалльного шторма отказал главный двигатель. Несмотря на все усилия команды, неисправность устранить не удалось. В эфире зазвучали сигналы бедствия. На радиограмму первым отозвался пароход «Камчатка», находившийся в 100 милях от траулера.

Ветер и течение гнали судно к скалистым берегам Японии. По приказу капитана траулера Цыганчука на мачтах подняли паруса. Но они были слишком малы. Траулер продолжал держать курс на скалы. На рассвете боцман Хременков с матросами Ивановым и Синегрибовым подняли дополнительный парус, скроенный из… трюмных брезентов.

«Самоделки» помогли. К траулеру вернулась маневренность.

И ни сильный шторм, ни снежные заряды (так называются внезапные снежные бури) не могли сломить воли людей.

Через сутки к № 1131 подошел пароход «Камчатка». А через несколько часов пароход, ведя на буксире траулер, вошел в бухту Находка.

Пароход «Клара Цеткин» стоял под разгрузкой в бухте Угольной. Поздно вечером к капитану судна Г. Антидзе вошел взволнованный начальник рации:

— «Двина» горит!

Капитан прочел радиограмму всем судам в районе бухты Угольной: «Немедленно идите спасение, машине пожар, донки не работают».

— Держите связь с «Двиной», идем на помощь, — сказал капитан и добавил: — Это настоящая, большая беда. На «Двине» много пассажиров.

В полночь «Клара Цеткин» подошла к наветренному, левому борту «Двины» и пришвартовалась так, чтобы огонь из иллюминаторов горящего судна не перекинулся на палубу, где был лес. Через несколько минут заработали все пожарные насосы. Моряки «Клары Цеткин», рискуя своим судном, вступили в ожесточенную схватку с огнем.