Игорь Голосовский - В исключительных обстоятельствах 1979

— Вот я вас сейчас буду стрелить!..

Матвеев вобрал голову в плечи. Солдат пугал его своей стремительностью. Он был молодой, наверное, недавно прочитал устав и теперь горел желанием обделать все как можно лучше.

Он медленно опустил винтовку и снова подошёл к саням, что-то выдумывая.

— Молчать! — крикнул он не своим голосом. — Ты, мордастый! Ты чего, ну? А? Молчать! Ты почему без документов? Это зачем баба тут?

— Она…

— Молчать!

У него на лбу выступил пот.

— Вот я… — сказал он срывающимся голосом, — вот я…

Он сосредоточенно пожевал пухлыми губами.

— Не лезь в разговор, не шебурши! Сейчас вы арестованные. Заворачивай! Крупа! Представлю в штаб, они вам покажут езди-ить!

Безайс, не понимая, смотрел на его веснушчатое лицо.

— Как же так? — спросил он оторопело. — Нам надо скорей домой.

— Не разговаривать!

— Но позвольте, — сказал Матвеев, — позвольте…

— Ничего не позволю!

— Но, господин солдат…

Он не сразу понял, что произошло. У него зазвенело в ухе и лязгнули зубы.

— Съел? — услышал он.

Он поднял голову; солдат с еле сдерживаемым восторгом смотрел на него. Это была оплеуха — у Матвеева жарко горела правая щека.

В нем проснулась старая привычка, и пальцы как-то сами собой сжались в кулак. Когда его били, он давал сдачи.

«Чего же это я смотрю?» — удивился он. Тут вдруг он заметил, какое обветренное, озябшее лицо у солдата, как неловко сидит на нём коробящаяся шинель и дыбом стоит хлястик. Ещё минуту назад Матвеев боялся его и видел в нём солдата, а теперь это был просто нескладный деревенский парень, смешной и нелепый, с винтовкой в руках, которую он держал, как палку. «Да ведь это нестроевой, кашевар», — подумал Матвеев с острой обидой.

Тогда он встал, взглянул на солдата вниз с высоты своего роста и хватил его кулаком между глаз. Солдат с размаху сел на снег. Матвеев нагнулся и вырвал у него винтовку из рук, поднял упавшую шапку и нахлобучил ему на голову.

— Уходи, дурак, — сказал он сердито. — А то я тебя так побью, что ты не встанешь.

Солдат поднялся медленно, озираясь, измятый и вывалянный в снегу. В его небольших глазах гасло возбуждение, он бормотал что-то, трогая налившийся синяк и вытягивая правую ладонь вперёд, точно защищаясь от нового удара. Матвеев посмотрел на его жалкое лицо и пренебрежительно отвернулся. Надо было скорей уезжать.

Ни на кого не глядя, он положил винтовку в сани. Жуканов с мелочным упрямством не убрал ногу, мешавшую Матвееву. Тогда Матвеев взял двумя пальцами его ботинок и отодвинул в сторону.

— Отдай винтовку, — услышал он позади. Солдат, опустив руки, напряжённо смотрел на него.

— Не отдам.

— Отдай!

— Не отдам, проваливай! Не приставай.

Матвеев сел в сани. Солдат взволнованно потёр рукой переносицу.

— Так сразу и драться, — сказал он, шмыгая озябшим носом. — Ему уже и слова сказать нельзя. Какой выискался…

— Замолчи!

— Я и так молчу. Сразу начинает бить по морде. Отдай винтовку, она казённая…

Безайс хлестнул по лошадям. Некоторое время солдат стоял на месте, а потом сорвался и побежал за санями.

— Отдай!

Он споткнулся, упал, шапка слетела у него с головы. Поднявшись, он опять побежал без шапки, прихрамывая на одну ногу.

— Отдай!

— Черт его побери, этого осла, — сказал Матвеев. — Орёт во все горло.

Обернувшись, он погрозил ему кулаком, но солдат не отставал. На голове из-под стриженых волос у него просвечивала розовая кожа. Он опять упал.

— Отдай ему, — сказала Варя.

Матвеев поднял винтовку, вынул затвор и выбросил её на дорогу. Он видел, как солдат подошёл к винтовке, осмотрел её и пошёл обратно, волоча её за штык. Ветер раздувал полы его шинели. Когда он скрылся из виду, Матвеев размахнулся и выбросил в сторону затвор. Он глухо звякнул о дерево и зарылся в снег.

Внизу, под горой, лошади пошли тише, и Безайс начал снова хлестать их кнутом. Жуканов наклонился к нему и взял вожжи из рук.

— Вы мне так лошадей запалите. За всякое дело надо с уменьем браться, — сказал он строго.

Он имел такой вид, точно его обидели, и уж никак не был смущён. На его усатом лице отражалась строгость. Безайс вопросительно взглянул на Матвеева и передал вожжи Жуканову.

— Поверните сюда, — сказал Матвеев, указывая на узкую дорогу, сворачивавшую прямо в лес.

Жуканов смерил его взглядом.

— Сюда нельзя, — сказал он.

— Что?

— Нельзя, говорю, сюда сворачивать. Она никуда не идёт. По ней за дровами ездят.

— Делайте, как я сказал!

И Жуканов повернул лошадей. Сани въехали в чащу деревьев, раздвигая мелкие ёлочки. Ветки задевали по лицу и по плечам. Безайсу хотелось спросить, зачем они свернули с дороги, но после встречи с белым Матвеев вырос в его глазах, и он доверял ему безусловно.

Они отъехали с полверсты, когда Матвеев велел остановиться. Он вышел из саней и сказал:

— Безайс, поди сюда.

Безайс послушно встал. Жуканов смотрел на них с недоумением.

— Варя, — сказал Матвеев, — мы сейчас придём. Возьми револьвер и стереги его, — он показал на Жуканова. — Смотри, чтобы он не убежал.

Но когда Варя взяла револьвер и неумело потрогала курок и барабан, Жуканов забеспокоился.

— Погодите, — сказал он, опасливо глядя на Варю. — Скажите ей, чтобы она не наставляла на меня револьвер. Ведь она с ним не умеет обращаться и может по нечаянности выстрелить.

По выражению лица Вари было видно, что она и сама опасается этого. Но Матвеев взял Безайса под руку и быстро повёл вперёд. Отойдя так, что деревья скрыли от них Варю и Жуканова, Матвеев остановился.

— Ну-с?

— Ты молодец! — сказал Безайс, глядя на него восторженно.

Матвеев опустил глаза.

— Это пустяки, — ответил он. — Главное — это не волноваться и сохранять благоразумие. Вот и все.

— Ты, — продолжал Безайс, не слушая его, — вёл себя прекрасно. Надо сказать, что я даже не ждал этого от тебя. Я прямо-таки восхищён, — убей меня бог!

Он подумал немного и великодушно прибавил:

— Пожалуй, я не сумел бы так ловко вывернуться из этой истории…

— Не стоит об этом говорить, — возразил Матвеев. — Ты тоже держался очень хорошо. Но сейчас нам надо спешить. Каждую минуту кто-нибудь может найти на дороге этого кашевара. Если это станет известным в Хабаровске раньше, чем мы туда приедем, нас поймают непременно… Мы должны изо всех сил спешить в Хабаровск.

— Так чего же мы стоим? Зачем ты свернул в лес?

— Как зачем? А Жуканов?

Безайс задумался.

— Это верно, — ответил он. — Но какая он сволочь! Ты заметил, какие у него жилы на руках?

— Мы не можем оставить его так. Он выдаст нас при первом случае.

— Выбросим его из саней, а сами уедем.

— Но он знает нас в лицо и по фамилиям.