Валентина Журавлева - Янтарная комната

Рынин улыбнулся.

— Вы что смеетесь? Считаете меня дураком?

— Да нет, полковник. Наоборот…

— Так вы не хотите обеспечить подъем щита?

— Нет, полковник, не хочу.

— Вполне сознательно?

— Кто же в таких случаях действует бессознательно, полковник!

— Ага, так-так… Кажется, вы начали разговаривать без обиняков, а я начал понимать вас, Рынин!

Реттгер с ненавистью поглядел на невозмутимого Рынина и вызвал дежурного эсэсовца.

— Где оберштурмфюрер Хенке и русский Бугров?

— Бугрова увез с собой майор Клюгхейтер, а оберштурмфюрер Хенке срочно выехал к мысу. Там что-то случилось, господин штандартенфюрер, пока вы отдыхали. Он не хотел вас беспокоить…

— Разыщите его, или, в крайнем случае, унтерштурмфюрера Штурца!

— Унтерштурмфюрер Штурц только что явился сюда сам, господин штандартенфюрер!

— Пропусти!

Эсэсовец не уходил.

— Что еще? — недовольно спросил Реттгер.

— В гавани слышится стрельба, господин штандартенфюрер!

— Ну и что же?! Я знаю, что там должна быть стрельба. Больше ничего?

— Нет, больше ничего, господин штандартенфюрер. Но стрельба — большая…

Глядя на эсэсовца, продолжающего стоять у порога, Реттгер задумался. Кто знает, как поведут себя русские после расстрелов… Он нахмурился и спросил:

— Кто с тобой дежурит здесь?

— Меер и Дюррфельд, господин штандартенфюрер!

— Немедленно все трое садитесь на мотоциклы с пулеметами и поезжайте в гавань, в распоряжение шар-фюрера Крауха. Поможете отконвоировать русских в лагерь. Может, и в чем другом понадобитесь. Вернетесь — доложите мне!

— Слушаюсь, господин штандартенфюрер! Но вы останетесь без охраны.

— Со мной Кребс и Штурц. Выполняйте приказ!

Эсэсовец вышел. Через минуту послышалось урчание отъезжающих мотоциклов. Одновременно в кабинет вошел помощник Хенке — гестаповец Штурц.

— Меня направил к вам оберштурмфюрер Хенке! — доложил он.

— Хорошо. Сейчас получишь распоряжение вот о нем! — Реттгер зловеще кивнул в сторону Рынина. — Его сейчас же надо взять и…

Реттгер не договорил, прислушиваясь к шуму подъехавшей машины. Хлопнула дверца. Послышались тяжелые шаги, а затем — нервный стук в дверь.

— Ну кто там еще? — Войдите!

Дверь распахнулась. В кабинет грузно вошел инженер Штейн. Лицо его было багровым, шинель расстегнута. Он тяжело дышал.

Реттгер медленно встал и на несколько секунд замер от изумления.

— Вы?!. Кто вам разрешил оставить свой пост в такое время и явиться ко мне без разрешения, без вызова?!

Квадратной фигуре Штейна, казалось, было тесно в черном мундире. Он неловко вытянулся перед Реттгером и отрапортовал:

— Несчастье, господин штандартенфюрер!.. В гроте произошел какой-то взрыв. Своды рухнули. Все раздавлено… Даже близко не подобраться… Телефоны не работают. Мои сотрудники покинули Управление. Там тоже может обрушиться… Меня даже могло раздавить… Я поспешил к вам… Жду ваших приказаний.

Слушая Штейна, Реттгер побледнел. Крах! Полный крах «Операции Железный Клюв»!.. И его — матерого эсэсовца! — обманул, обвел вокруг пальца вот этот советский ученый Рынин! А глупая ожиревшая крыса Штейн ничего не понимает и уже бежит с тонущего корабля!..

— Жаль, что не раздавило такого идиота, как ты! — крикнул Реттгер, не владея собой от ярости. — Но раз ты не раздавлен, я сумею повесить тебя, ожиревший осел! Отправляйся, немедленно в гестапо и доложи, что я приказал тебя арестовать!

Красное лицо Штейна стало белым. Заикаясь, он спросил:

— Что разрешите взять с собой?

— Ничего тебе больше не понадобится, кроме веревки! И скажи, чтобы тебя посадили в одиночку! Тьфу!

Шатаясь, Штейн, повернулся и вышел. Слышно было, как под его неровными шагами заскрипели на крыльце ступеньки.

Реттгер опустился в кресло и зловеще уставился на Рынина.

— Так, Рынин. Значит, ты свою задачу решил. Грот рухнул. Лодка раздавлена. И ты думаешь, что мы тебя просто расстреляем? Нет, будь ты проклят, — нет!!

Стоявший у двери Кребс молча подошел ближе и, взяв автомат на изготовку, стал около Рынина.

— Теперь ты узнаешь, что такое гестапо! — Реттгер повернулся к Штурцу. — Дай ему для начала в морду! — приказал он. — Хочу посмотреть на это со стороны.

Штурц подошел к Рынину. Тот встал, бледный, гордый.

— Я тебе, советская морда, выбью сейчас только один зуб! И даже скажу который! Чтобы ты проверил меткость моего удара…

— Унтерштурмфюрер! Отойдите в сторону! — предупредил вполголоса Кребс. — Доктор Рынин находится под моей охраной.

— Это еще что такое?! — У Реттгера выпучились глаза. — Эту охрану тебе поручал я!..

— Не только вы, господин штандартенфюрер, — медленно сказал Кребс.

— Да что это за бедлам! — Реттгер подпрыгнул с кресла. — Штурц!..

Штурц кинулся к Кребсу, но сильный удар автомата между глаз свалил гестаповца с ног.

Реттгер попятился назад, шаря рукой в кармане… Кребс опередил его:

— Положите пистолет на стол, господин штандартенфюрер! Иначе — стреляю!

Реттгер медленно вытащил пистолет и положил на стол.

— Ближе, ближе ко мне! — приказал Кребс.

Реттгер осторожно подвинул пистолет на самый угол.

Реттгер настороженно следил за каждым движением Кребса. И когда тот снял руку с автомата, освобождая Рынина от наручников, он сильным прыжком бросился к выходу.

Кребс рванулся за ним, полоснул автоматной очередью, но промахнулся. Реттгер выскочил на улицу и скрылся в темноте.

— Пошли и мы, доктор Рынин, — забеспокоился Кребс. — Он сейчас же вернется сюда.

— Одну минуточку, Кребс.

Рынин подошел к столу и снял телефонную трубку.

— Алло! Это кто?.. Говорит Рынин. Можете соединить меня со славянским сектором?.. Там уже никого нет? А с западным?.. То же самое?.. Спасибо! — Рынин положил трубку. — Теперь пошли, товарищ Кребс!

Точно к назначенному сроку Борщенко подошел к тодтовскому управлению майора Клюгхейтера, и не один…

Машина майора еще стояла у крыльца. Очевидно, он приехал только что.

Через пять минут, которые не обошлись без некоторого шума при входе и в вестибюле, Борщенко постучал в дверь к майору и, получив разрешение, вошел.

Клюгхейтер был необычайно возбужден и нервно прохаживался по кабинету. Он посмотрел на Борщенко с неприязнью и холодно сказал:

— Я, как видно, ошибся в вас, Борщенко, и понял это слишком поздно… Скажите, — Пархомов ваш протеже?..

— Да, майор. Это мой земляк, сослуживец и, если хотите, друг!

— А вы знаете, где он сейчас и что с ним?

— Где он, я знаю, а что с ним, — нет. И, признаюсь, это меня — и не только меня! — очень тревожит.

— Ну вот, я так и подозревал, что вы знали, куда он отправился. И быть может, не без вашего содействия?.. А знаете ли вы, что он натворил?..