Валентина Журавлева - Янтарная комната

— Слушаю. Подполковник Котловский, — сказал он и минуту спустя бросил трубку на рычаг. — Из Херсона сообщили, что Константин Дереза в народной дружине не состоял и вообще в городе не был прописан.

— Не может быть! — застонал Кротов. — Я же сам видел его документы, грамоту за борьбу с хулиганством…

— Нельзя тратить времени! — перебил его подполковник и надел плащ.

Котловский, Рябцев и Кротов выскочили из машины и бросились в подъезд четырехэтажного дома. На третьем этаже у квартиры номер четырнадцать они остановились. Кротов нажал кнопку звонка. Дверь открыла низенькая полная женщина. Увидев людей в милицейской форме, она тихо ахнула.

— Ваш племянник Костя где? — спросил Семен Игнатьевич.

— Не знаю, ничего не знаю, — испуганно пролепетала она.

— Осмотреть квартиру! — приказал подполковник.

— Они спешили, как сумасшедшие, собрали чемоданы и куда-то уехали. Мне они ничего не сказали… Я ничего не понимаю… — на ходу сбивчиво заговорила женщина.

— Кто был с Костей?

— Мужчина, черный и высокий…

— Вы его раньше видели? Как его зовут?

— Он пришел вчера. Ночевал. Костя сказал, что это его знакомый из Сталино… Как зовут, — не сказал…

Они тщательно осмотрели комнату. Кротов вытащил из-под кровати почтовую сумку и показал Котловскому.

— Все ясно, — Семен Игнатьевич кивнул головой. — На вокзал! Быстро!

На вокзале они распределили свои силы. Лейтенант Рябцев и несколько человек из железнодорожной милиции направились обследовать поезд, который должен был отправиться в ближайшее время. Семен Игнатьевич, Кротов и старший уполномоченный из отдела милиции при вокзале устремились ко второму, московскому. Они начали проверку двумя группами, одновременно с обеих концов поезда.

В одном из средних вагонов Семен Игнатьевич и Кротов увидели парня с пухлыми губами, сосредоточенно смотревшего в окно.

— Чего же ты не подождал в приемной, Костя? — сдержанно сказал Семен Игнатьевич, шагнув к парнишке.

Парень продолжал смотреть в окно, делая вид, будто не замечает, что вопрос обращен к нему.

Кротов тронул его за плечо:

— Приехали, Костя! Остановка!

У окошка кассы кинотеатра собралась очередь. Люди терпеливо ждали, когда начнут продавать билеты. Окошко открылось, и к нему, отталкивая передних в очереди, бросилась кучка ребят. Старшему из них было лет семнадцать, младшему — четырнадцать. В очереди закричали: «Безобразие! Хулиганы! Привести их к порядку!»

В вестибюль вошел юноша с девушкой в осеннем темно-синем пальто. Его черные глаза-угольки, увидев хулиганов, зажглись.

— Сережа, не надо, — попыталась его удержать девушка.

Но он уже не слышал ее, выбрал атамана ватаги и подошел к нему:

— А ну, сдай назад, спекулянт! Билеты перепродаёшь? В милицию захотел? — крикнул Сергей, проталкивая плечо между пареньком и его приятелями.

— А ты кто такой, чтоб командовать? — угрожающе спросил паренек.

— Просто школьник, — сдержанно сказал Сергей. — Но хулиганить не дам.

— Ах ты гад! — выругался атаман ватаги. — Ну держись!

Он занес кулак, но тут же взвыл от боли. Сергей вывернул ему кисть. Несколько мужчин из очереди подошли к Сергею и молча стали рядом с ним.

— Наших бьют! — закричал атаман, для устрашения вращая округлившимися от испуга глазами.

Один из его дружков хотел было броситься на выручку, но второй остановил его:

— Он, наверное, из дружины. Лучше не связываться.

— Черт! — проворчал подросток и остановился. Ватага незаметно рассеялась. Главаря, оставшегося в одиночестве, Сергей сдал подоспевшему милиционеру.

— Здорово, Шулика! — сказал тот. — Доложу начальству. Это уже третий на твоем счету.

Сергей вернулся к девушке:

— Пойдем, Люся. Очередь большая, все равно билетов не достанется.

В очереди зашумели:

— Молодец парнишка! Дать ему два билета!

— Спасибо, — ответил Сергей. — Только уж если соблюдать очередь, то для меня не должно быть исключения.

Он раскрыл дверь перед девушкой. Они вышли на улицу. Падал снег хлопьями — фиолетовыми, красными, белыми, сверкающими в электрических огнях фонарей, окон, реклам.

Они дошли до площади Льва Толстого, и тут их окликнул сутуловатый человек в форме подполковника милиции.

— Ну, как живешь, Сережа, как твои успехи? — спросил Котловский.

— С него сегодня выговор сняли, хотят даже в учком избрать, если не испортится, — сказала девушка, глядя на подполковника из-за плеча юноши.

— А вы не к нам случайно направились? — спросил Сергей.

— Нет, не к вам. Мне — на Жилянскую. Дела.

Подполковник сказал это небрежно, стараясь не выдать своих чувств. Ведь этот юноша был дорог ему не только тем, что напоминал сына…

Сергей подошел к подполковнику совсем близко и, чтобы не слышала Люся, сказал:

— Семен Игнатьевич, заходите к нам почаще. Вы нам все равно… как родной…

Котловский молча кивнул головой — мол, постараюсь, мальчик, — и быстро пошел своей дорогой.

Чижик вышел из трамвая на площади Богдана Хмельницкого и, беспокойно оглядевшись по сторонам, направился к будке телефона-автомата. Набирая несуществующий номер, он внимательно осмотрел площадь. Все было обычным. Вздыбил коня грозный гетман, чирикали и перепархивали с места на место воробьи, фотограф готовил к съемке экскурсантов. Чижик закусил губу, и все-таки она дрожала. Неужели ему не удалось обмануть их? Он четыре раза пересаживался с трамвая на трамвай. Нёужели они все еще следят?

Чижик прижался спиной к стенке будки. Нужно выходить. Собирается очередь.

Вдруг его взгляд встретил темные глаза. Перед будкой стояли двое. Кто они? Может быть, те… Темноглазый почему-то держит руку в кармане и смотрит с любопытством. Только выйдешь, взмахнет рука с ножом. Отскочить не удастся. Слишком близко. А если схватить за руку? Тогда второй всадит нож в бок…

Недалеко остановился милиционер. Эти двое его тоже заметили. Один что-то сказал другому… Чижик толкнул дверь будки. Парень вынул руку из кармана.

В тот же миг — резкая боль в животе. Чижик вскрикнул и схватился руками за живот.

— Что с вами? — спросил парень.

Темноглазый держал наготове пятнадцатикопеечную монету.

— Ничего, ничего, — поспешно ответил Чижик и завернул за угол ближайшего дома.

Боль в животе прошла. Когда-то ему говорил веселый доктор: «Вы склонны к самовнушению, молодой человек». Он пошел быстрее, стараясь ни о чем не думать. Но блеск оконного стекла наводил на мысль о блеске металла, а тень, падавшая от дерева, напоминала тень крадущегося человека.