Валентина Журавлева - Янтарная комната

В новом заводском клубе с красивыми портьерами и строгими рядами стульев начался вечер молодежи. Лектор рассказал о новостройках страны и славных делах комсомольцев.

Потом включили радиолу, и понеслось:

Юра протолкался поближе к группе девушек из штамповочного. Он был уже совсем близко от Майи, но она не смотрела в его сторону.

— Майя, — тихо позвал он.

Девушка повернулась.

— Здравствуйте, Майя!

Она кивнула головой в ответ, но тут из-за ее плеча выглянуло лицо Насти.

— Пошли танцевать.

Сестры всегда танцевали вдвоем. Все попытки заводских танцоров разбить эту пару ни к чему не приводили. Майя, увлекаемая сестрой, растерянно посмотрела на Юру.

В это время его кто-то схватил за плечо.

Юра обернулся и увидел Леню.

— Пошли со мной. Выпьем за твое приобщение к рабочему классу.

Юра отказался. Леня посмотрел на него умоляюще и зашептал:

— Не напускай на себя «вид», прошу тебя. Я же хорошо знаю, какой ты на самом деле. Поэтому и прошу тебя. Другого не стал бы, а тебя прошу. Идем…

Юре вдруг стало жалко Леню. Никто с ним не дружит, все от него отмахиваются, как от слепня. Пусть он в чем-то виноват, и все же его жалко. И потом… Юре — очень хотелось услышать, — какой же он на самом деле?

— Далеко идти?

— Кафе за углом. Мы скоро.

Они выпили по две рюмки коньяку. Леня долго говорил о своей привязанности к Юре, о том, что желает ему только добра. Он говорил громко, размахивал руками:

— Ты добрый. Ты один понимаешь меня… А они не понимают… Потому что ты умный, а они… Ты, Юра, друг. Будем дружить всю жизнь. Мы такие дела совершим, что — ого! А они… Понимаешь?

Юра машинально кивал головой и ничего не понимал. Перед глазами стоял сизый туман, и сквозь него пробивался огонь люстр. Ему стало неприятно. Вспомнилось, как сидел в кафе с Колей и Яшей. Леня чем-то напоминал их… И чего он так размахивает руками?

А Леня говорил все быстрее:

— Ты как только к нам пришел, я сразу понял… Да, да. Я потянулся к тебе. Ведь больше не к кому. Что они? Ты сам не знаешь, какой ты… Понял?

Юра из всего сказанного Леней понял только то, что сам не знает, какой он. А Леня знает…

Они вернулись в клуб.

Юра шагал словно на ходулях. Все вокруг казались маленькими и расплывчатыми. Плясали лампы, кружились стены и пол. Юра блаженно улыбался.

— Кружитесь? Танцуете? Ну и танцуйте.

— Юра, ты тоже иди вальсом, — подзуживал Леня.

Юра обнял какую-то девушку и попытался закружиться с нею в вальсе, но ноги не слушались. Девушка оттолкнула его. Обидевшись, он протянул руки, чтобы поймать ее. На пути встал парень.

Подскочил Леня, засуетился, выпятил грудь и крикнул:

— Смойся, мелочь пузатая!

Парень не уходил с дороги. Юра возмутился. Да что они, с ума сошли? Ведь это же он, Юрий Чижик. Его дружбы добиваются Миша, Кузьма Владимирович. Да о нем завтра же узнает весь завод. Что завод? Весь город… Вот он какой, — он все может…

Он оттолкнул парня, а заодно опрокинул и стоявший рядом столик.

— Дай ему по зубам! А то у меня рука болит, — петушился Леня, гордо поглядывая вокруг, какое впечатление произвели его слова.

Леню и Юру схватили три паренька с красными повязками на рукавах.

— Как вы смеете? Да знаете, кто я? — кричал Леня пытаясь вырваться.

— Знаем, знаем, — насмешливо сказал один из дружинников. — Получишь пятнадцать суток за хулиганство.

Юра увидел, как противно затряслись щеки дружка. Леня захныкал:

— Я не виноват, ребята, честное слово. Я никого не трогал, это все он, и столик он опрокинул. За что меня?

— Ладно. В милиции разберутся. Получите оба.

«Пятнадцать суток? Мне?» — В голове у Юры сразу просветлело. Он вспомнил, как, услышав об указе, сам говорил: «Правильно. Так им и надо».

Он не сопротивлялся, не просил. Молча пошел с дружинниками.

Вдруг откуда-то появилась Майя.

— Отпустите, ребята. Он больше не будет.

Ребята заколебались. Все-таки дочь Петровны.

Леня воспользовался их раздумьем и исчез.

Майя взяла Юру за руку и вывела из клуба. Она ничего не говорила.

Матовый свет фонарей мягко лежал на рыжих деревьях. А над головой висела полная круглая луна, словно кто-то забросил в небо один из светящихся фонарей.

Они прошли в парк Шевченко и сели на скамейку.

Ветер шелестел в сухих листьях.

Юра прошептал:

— «В багрец и золото одетые леса…»

Свежий ветерок выдул из его головы остатки хмеля.

— Прочтите… — попросила Майя.

Он прочитал стихи об осени.

— Еще…

— О дожде. Ладно? «Я сегодня дождь, пойду бродить по крышам…»

Юра читал стихи поэта Гончарова тихо, стараясь не привлекать внимание прохожих.

— Никогда не представляла, что дождь может быть таким, — задумчиво произнесла Майя, — Таким человечным.

На плечо девушки упал листок. Майя не сняла его. Глаз ее не было видно в тени ресниц.

— О чем ты думаешь, Майя?

— Так. Обо всем.

Девушка, встала.

— Я провожу. Можно? — спросил Юра.

Навстречу им, пошатываясь, спотыкаясь, шел пьяный человек и орал песню. Юрино приподнятое настроение вмиг исчезло. Он не мог отвести глаз от пьяного. Так вот каким был он сам недавно! Это только ему тогда казалось, что он стал сильным и значительным, а другие видели его другим — жалким и слюнявым. И Майя видела…

Краем глаза он успел заметить мимолетный насмешливый взгляд девушки и опустил голову. Поняв, что творится с Юрой, Майя крепко сжала его руку.

Вдали сверкала телевизионная вышка, вся в красных и зеленых огнях, словно праздничная елка.

— Знаешь, Юра, — воскликнула Майя, — давай в первый же дождь погуляем по улицам. И — чур — без зонтика! — Она спохватилась и с досадой добавила: — Я погуляю, а ты как хочешь.

Они подошли к ее дому. Навстречу им из-за угла вышло двое парней. Юра узнал в одном из них Колю Климова.

Страх, противный судорожный страх на миг охватил его. Но или потому, что рядом была девушка или по какой другой причине, он не побежал и даже не отвернулся. Он выставил левое плечо вперед, закрывая собой Майю.

Парни, не взглянув на него, прошли мимо…

И вдруг Юра понял, что угроза Яшки и его дружков не осуществится. Они только запугивают слабонервных. «Сами всех боятся», — так сказал ему подполковник. Как же он, Юра, этого не понимал раньше? Ведь бандиты, как мелкие грызуны, только высматривают легкую добычу и вечно всех боятся: милиционера, дворника, прохожего — даже одинокого, если он смелый.

Юра пришел на завод за два часа до начала вечерней смены, — дома не сиделось. Вахтер в проходной сказал ему: