Валентина Журавлева - Янтарная комната

— Идолы!.. Поганые боги!..

— Они из дерева, глядите!..

Осмелев, солдаты уже толпой напирали внутрь башни. Кто-то ткнул деревянного бога в огромные оскаленные зубы, и фигура качнулась, едва не свалившись на солдата. Тихий сдержанный вздох донесся откуда-то из угла.

— Тут кто-то есть! — закричал Эредия. — Сеньор капитан, прикажите обыскать.

— Займите вход! Встаньте по двое по углам и у столбов, — распорядился Сандоваль. — Осмотрите всю башню.

Из-за груды костей, из-за чёрной деревянной фигуры самого большого идола солдаты вытащили человека. Это был индеец, старый, седой и почти голый. Он казался не испуганным, а только очень огорченным.

Индеец сложил руки на груди, опустил голову и с важным грустным лицом сел на полу, перед самым большим идолом. Он, казалось, не обращал внимания на белых людей.

— Сеньор капитан, разрешите, я трону его слегка копьем! — нетерпеливо попросил Эредия.

— Погоди, Эредия! Поглядим, что он будет делать, — сказал Сандоваль.

Индеец сидел на полу, опустив лицо и покачиваясь взад и вперед. Волосы у него были длинные, закрученные в несколько жгутов. Все пальцы на ногах у индейца были отрублены, кроме большого — на правой; отрублены были также оба мизинца на руках. Вокруг глаз — был наведен краской сложный рисунок из синих кружков и стрел, пересеченных красными полосками.

— У него точь-в-точь такой же рисунок вокруг глаз, как у нашего «языка» Мельчорехо! — заметил Габриэль Нова.

— Да, они, должно быть, одного племени… — Наш Мельчорехо взят откуда-то из здешних мест, с берега Юкатана.

— Глядите, глядите, встает!..

— Сейчас будет колдовать над своими идолами!..

— Это, наверно, индейский поп, глядите!..

Индеец поднялся так же медленно и важно. Он вытащил из угла большую каменную вазу, в которой, под пеплом, тлели мелкие угольки. Индеец достал из-под ног самого большого идола пучок ровно нарезанной красноватой травы и положил ее на угли. Трава начала тлеть; поднялся дым; какой-то странный, сильный дурманящий запах наполнил башню.

Индеец запел высоким тонким голосом, все на одной ноте. Солдаты переглянулись. У Лопе закружилась голова; казалось, сейчас ему станет худо от этого остро пахнущего дыма, от тонкого визгливого голоса, тянущего все одну и ту же ноту…

— Довольно! Возьмите его! — сказал Сандоваль.

Индейца взяли. Он успел еще бросить пучок тлеющей пахучей травы в нос своему идолу, потом встал, молча опустил руки и покорно дал себя связать.

Испанцы еще раз осмотрели башню террасы, ступеньки, все закоулки земляного индейского храма. Больше никого они не нашли. Старый жрец-индеец жил здесь один.

Сандоваль пытался расспросить индейца о стране, о храме. Тот молчал. Старик не понимал ни слова из того, что ему говорили. Жестов он также не понимал или не хотел понимать.

— Поведем его к сеньору Кортесу, — распорядился Сандоваль.

Кортес расположился в одном из домов селения. С ним были его капитаны: Пуэртокарреро, де Монтехо, Кристобаль де Алид, Алонсо де Авила и другие. Не было только Альварадо, — тот сидел взаперти у себя, в кормовой башне «Исабели».

Индейца привели в дом к Кортесу. Кортес велел развязать старику руки, усадил на ковре подле себя, принял с почетом. Но старик сидел опустив голову, сложив руки и молчал. Он не ответил Кортесу ни словом на своем языке, ни жестом, ни кивком головы. Привели Мельчорехо. Услышав слова на родном языке, старик поднял голову. Он выслушал Мельчорехо, осмотрел его внимательно и с презрением отвернулся. Старик не хотел разговаривать с человеком, который изменил своему племени.

Кортес велел принести вареной свинины, вина, хлеба. Старик не дотронулся до еды.

Долго бился Кортес со старым индейцем, — тот все молчал, опустив голову, сложив руки. Кортес скинул сорочку с себя и надел ее на старика в знак особенного своего расположения. Индеец снял сорочку и отложил ее в сторону, с явным отвращением.

Тогда Кортес повел индейца на берег, показал ему испанские суда. Старик долго смотрел на каравеллы, потом на большие весельные лодки, стоявшие у самого берега. На лодки старый индеец обратил особенное внимание.

— Дариен!.. — сказал старик и показал на самую большую лодку.

Это было первое слово, которое индеец произнес.

Дариен?.. Испанская колония в материковых землях?.. Во многих сотнях лег южнее, на берегу материка?.. Откуда индеец с Юкатана мог знать это слово?

Несколько раз переспросил Кортес, снова позвали Мельчорехо.

— Дариен! — явственно повторил индеец, показывая на лодки.

Кортес взволновался. Может быть, на этом берегу побывали испанцы с материка? Как они попали сюда и что с ними сталось?..

— У меня есть солдат, живший когда-то в Дариене! — сказал Кортес. — Я помню его, он записался в Сант-Яго. Разыщите этого человека, Сандоваль!

Только Лопе пристроился на пороге индейского дома, чтобы пообедать кроличьим жарким, как его позвали к генерал-капитану.

— Хорошая память у сеньора Кортеса, — обрадовался Лопе. — Сеньор вспомнил об обещанном камзоле!

Лопе побежал к капитану, забыв о еде. Но Кортес и не думал говорить с ним о камзоле. Он был очень озабочен.

— Послушай, Санчес, — сказал Кортес. — Ты ведь был в Дариене?

— Был, ваша милость.

— Вспомни хорошо, — ходили из Дариена суда к берегам Юкатана?

Лопе подумал.

— Не было такого, ваша милость! — твердо сказал он. — Не до новых земель было нам в колонии. С голоду мы дохли в Дариене, — за хлебом посылали суда, это верно, — в Сан-Доминго, на Эспаньолу.

Кортес задумался.

— На Эспаньолу?.. А вернулись эти суда обратно?.. Вспомни, Санчес, это очень важно!

Лопе напряг память. Почти восемь лет прошло с тех пор, но нет, он помнил точно: одно вернулось, с капитаном Вальдивия, привезли хлеб и солонину… А второе?.. Нет, второго напрасно ждали в Дариене. Не было о нем вестей, так и не узнали, добралось ли судно до Эспаньолы и разбилось у берега или потерпело крушение где-нибудь в пути.

— Одно не вернулось, ваша милость, — сказал Лопе.

— Ты хорошо помнишь? — оживился Кортес.

— Хорошо, ваша милость! Одно судно ушло в Эспаньолу и не вернулось.

Позвали Аламиноса и других капитанов. Пилот Аламинос хорошо знал ветры и течения в этой части океана.

— Да, если судно, выйдя из Дариена, из-за бури уклонилось к северу, оно могло попасть в то же течение, в которое попали мы, — сказал Аламинос. — Каравелла разбилась где-нибудь среди мелких островов, а лодку пригнало течением сюда, к Косумелу.

— И возможно, здесь, на диком острове, есть христиане, попавшие в неволю к индейцам?..

— Да, это возможно, — сказал Аламинос.

Кортес был взволнован. Поиски потерпевших крушение — это благородная цель. Пусть же теперь наместник Кубы попробует его опорочить в глазах короля!..