Валентина Журавлева - Янтарная комната

— Пускай тотонаки посмотрят, как горят их поганые боги, — сказал Кортес.

Солдаты разложили костер. Деревянные боги с треском запылали.

— Не давайте себя жечь, боги, не давайте! — индейцы падали на колени, в отчаянии стукались головами о землю.

— Гоните белых людей, великие боги!..

Боги догорали, послушно подставляя огню обугленные спины. Белые люди были сильнее их.

Солдаты, быстро выловили из толпы скрывавшихся в ней жрецов, площадку наверху храма наскоро убрали, унесли с нее разбросанные человеческие кости, отмыли следы крови на земляном полу. Жрецов переодели, дали им свечи в руки; и очень скоро вокруг храма пошла торжественная процессия тотонакских жрецов в белых христианских одеждах; впереди процессии главный жрец Семпоалы нес икону девы Марии с младенцем на руках.

— Слава тебе в небесах и на земле! — пел патер Ольмедо. Жрецы подтягивали, как умели.

В тот же день патер Ольмедо отслужил христианскую мессу на вышке тотонакского храма.

«И благодарные индейцы рыдали от умиления, слушая святые слова…» — сообщил историк три столетия спустя, рассказывая об обращении тотонаков.

Тотолаки действительно рыдали, но не от умиления. В тот же самый день их вождь Типарипакок объявил, что все жители города Семпоалы, их жены и дети, их рабы и имущество отныне переходят в полное распоряжение Кортеса, вождя могущественных белых людей, посланца великого заокеанского государя и брата его, Типарипакока, по нерушимой клятве дружбы.

Солдаты шумели на храмовом дворе, собирались кучками и расходились, громко кляли и капитанов, и армаду, и самого сеньора Кортеса.

Ночью прибежали в Семпоалу гонцы от Монтесумы; весть, принесенная ими, просочилась к солдатам, за стены храмового двора.

Монтесума объявил войну тотонакскому вождю. Все свое пятисоттысячное войско, гарнизоны всех соседних городов и еще пятьдесят тысяч быстроходных и искусных воинов он грозил обрушить на город Семпоалу.

Князь ацтекский смертельно испугался обещания Кортеса навестить его в своем собственном дворце. Он готов был начать отпор сейчас, пока испанцы еще не успели приблизиться к его городу.

— Чудит этот Монтесума! — возмущались солдаты. — То дары шлет, то грозит войною… Должно быть, он сам не знает, как нас принять в своей стране.

— Каков бы он ни был, Монтесума, хитер или прост, нам против пятисоттысячного войска не устоять!

— Не устоять!.. — В этом были согласны все; нечего было и думать начинать сейчас поход.

— Как ни смел капитан Кортес, а на такое дело нас не поведет, — громче других кричал Пако Арагонец. — Если еще дороги капитану христианские души.

— Да, трудов мы приняли довольно! — крикнул Эредия. — И золота, присланного Монтесумой, если поделить его между всеми, хватит на то, чтобы нам прокормить наших детей и жен до конца своих дней.

— Верно, Эредия!.. Верно!.. Правда твоя!.. — поддержали солдаты.

Еще какие-то вести, передаваемые шепотом, смущали солдат. Паж сеньора Веласкеса де Леона, дурачок Эскобар, проговорился кому-то о том, что несколько капитанов хотят захватить у берега судно и тайно отплыть обратно в Сант-Яго; солдаты глухо шумели, предчувствуя, что, как ни перечат между собой капитаны — бежать или оставаться, — солдатам все равно придется худо.

— К черту Монтесуму! Разделить золото и вернуться домой! — кричали одни.

— Взять в плен Типарипакока и отослать его в Мехико, чтобы успокоить ацтекского вождя! — предлагали другие.

— Форт! — крикнул кто-то. — Построить укрепленный форт здесь на берегу, укрыться в нем и послать на Фернандину или в Сан-Доминго «Эспаньолу» за подкреплением.

Мысль понравилась.

— Форт! — закричали многие. — Просить Кортеса устроить колонию. Здесь на берегу!

Пошла делегация к Кортесу. Генерал-капитан вышел к солдатам.

— Я всегда хотел того же, чего хотели мои солдаты, — кротко сказал генерал-капитан. — Форт? Я готов устроить и форт, и колонию на берегу. Но у меня нет на то грамоты от наместника Индии.

— Наместник Индии? До наместника Индии нам сейчас не добраться. Далеко!.. — пробасил Эредия.

— Если все мои солдаты и мои капитаны попросят меня основать здесь колонию, я, пожалуй, соглашусь, — сказал Кортес. — Сочините мне о том челобитную и все подпишитесь.

Секретарь написал бумагу, и через несколько дней Кортес отбыл к морскому берегу с двумястами людей. С ними были еще пятьсот носильщиков из Семпоалы. Типарипакок предоставил Кортесу в полное распоряжение пятьсот индейцев для переноски тяжестей и для постройки форта.

Взял с собой Кортес и все золото.

— Надежнее будет укрыть его в укрепленном форту, — сказал Кортес.

Он был доволен. Мысль о постройке форта принадлежала ему. Верный человек из солдат, Хуан Эскаланте, вовремя крикнул нужное слово в толпе, и солдаты сами попросили его об основании колонии. Все шло так, как он давно рассчитал.

Укрепленный форт на берегу будет той базой, из которой он начнет поход против Монтесумы.

На берегу Кортеса встретили неожиданные вести.

Кортес спустился со скалы по тропинке и сразу увидел: что-то переменилось у берега.

Все суда стояли на месте, но, кроме них, на рейде виднелась новая каравелла.

Каравелла была стара, убога, разбита ветрами. Рваные паруса свисали с почерневшей единственной мачты. Веселое пение доносилось с каравеллы.

Весело было и на берегу. Кучка незнакомых матросов пировала вокруг тыквенной чаши с индейской водкой. Никто из них даже не поглядел на Кортеса.

— Что это значит? — Кортес остановился, оглянувшись на своих.

— Я не знаю этих людей, дон Фернандо! — сказал Педро Альварадо.

С другого конца берега к ним приблизился человек. На человеке была странная одежда: среди невообразимых лохмотьев на груди сияла золотая цепь, страусовое перо свисало с огромной рваной шляпы. Человек еще издали снял шляпу.

— Приветствую вас, сеньор Кортес, — вежливо сказал незнакомец.

Он низко поклонился и изысканным жестом отмахнул назад шляпу, мазнув по песку своим страусовым пером.

— Кто вы такой? — холодно спросил Кортес.

— Я — Гарсия Сауседо! — гордо ответил человек. — Капитан Сауседо, по прозвищу Морокой Ворон. — Он еще раз вежливо поклонился.

— Что вам здесь нужно? — спросил Кортес.

— Я приплыл сюда за золотом! — любезно объяснил Сауседо. — Где золото, там и я, капитан Сауседо, и мои морские вороны. — Он широким жестом обвел пирующую компанию на берегу. — У меня двенадцать человек команды, — гордо сказал Сауседо, — и две лошади на борту. Я давно иду за вами вслед, сеньор Кортес.

— Вот как? — переспросил Кортес. Он неожиданно улыбнулся. — Люди мне нужны, а кони еще больше. Что ж, идите ко мне в армаду, капитан Сауседо. Давно ли вы нагоняете меня?.