Иван Ле - Кленовый лист

— Вас ист… — только и успел промолвить эсэсовец.

Вадим Шестопалько выстрелил из офицерского маузера просто ему в лицо. Авто в это мгновение хоть и сбавило ход, но не стояло, целиться было сложно. Да и сосну, стоящую по ходу, надо было объехать.

Выстрел не был точным, окровавил щеку, напугал. Эсэсовец сгоряча схватился за ручку двери, дернул ее. Мог бы выскочить, если бы действовал более решительно. А он после первого испуга, почувствовав, что живой, успел прийти в себя, решил сопротивляться. Залитый кровью, оставил дверь, повернулся к шоферу. Тогда и прозвучали те два выстрела, которые услышал Витя и его саперы…

— Ну вот вам и весь мой рассказ, товарищи партизаны.

Вадим, одетый в гитлеровский мундир, умолк, давяще глотал слюну. Опустил голову, ждал приговора партизан, потому что обе винтовки были нацелены прямо ему в грудь, готовые ежеминутно приковать гитлеровца к толстой сосне. Маузер был в руках Виктора.

— Та-а-ак… А ты знаешь, что Мария Иосифовна здесь вместе с нами партизанит? Командир отряда она! — сказал Виктор, как-то болезненно ломая в голове перепутанные мысли, симпатии, разочарования и ярость.

— Тогда... стреляйте! Я сын жестокого кулака, врага советского народа. Но я... советский гражданин, я...

— Ты тоже враг.

— Нет! — решительно покачал головой Шестопалько. — Я не враг. Я скрыл автомашину, чтобы вернуть нашим. Убил фашиста. И теперь пойду...

— Куда?

— К черту в зубы! Буду убивать их, гадов, чтобы намостить с их трупов эту пирамиду Хеопсову. Может, тогда наше советское правосудие... помилует меня!

Шестопалько, как наказанный ребенок, долго держался, сжимал зубы и все-таки заплакал. Просто отвернулся, дал волю слезам, не закрывая ладонями глаза, не ударяя себя в грудь кулаками. Только округлились глаза, взгляд перескакивал с Виктора на саперов. А щеки расписывались унизительными полосами слез, как у младенца.

И опустились винтовки саперов. Этот убедительный плач не показался им игрой врага.

— Пропасть бы тебе, подлому! — брезгливо сказал старший в этой группе сапер Кость Старовойтенко. — Может, и правда, товарищи, проверим? Если это правда...

— Нам ли здесь разбираться самим? — сомневался Телегин. — Если он по-человечески, то и мы... Пригодился бы такой и нам в отряде.

— Ладно. Пойдем, покажешь...

— Покажу. ЗИС я загнал в овражек, чтобы только самому найти после войны.

— Найдешь и для войны... Пойдем показывай, пока не вечер. Идти будешь впереди. Если приведешь на гестаповцев, первая пуля тебе.

— Один он. На убитого приведу.

Под двумя направленными на него винтовками повернулся и повел. Где-то глубоко родилась надежда, шершавая и колючая, как судьба проклятого. Но — надежда!

Совсем стемнело, заходила летняя ночь. Теми же нетоптаными тропами в гуще лесной Виктор и двое саперов отправили Шестопалько на отчаянное испытательное для него боевое задание.

Переждали группу авто на дороге, осторожно вышли из спасительного кустарника. Рискуя жизнью, решили проверить преданность Вадима Шестопалько. Настороженно вслушивались, спешили на дорогу к цементному желобу, условленному пункту встречи с Шестопалько.

Пробегая, наткнулись на два трупа гитлеровцев. Вспомнили, оглядываясь на убитых, и поняли только сейчас те два выстрела Марии Иосифовны в разведке, после которых ей пришлось так рискованно убегать с детьми. А убежала ли?..

Добежали и нырнули в метровый желоб под высокой насыпью рокадной автомагистрали. Может, именно по ней и отступали с боями войска генерала Дорошенко? Но если бы действительно отступали именно здесь, то, видимо, сделали бы все, что следует с теми мостами. А мосты стоят.

Что здесь промаршировала война, видно было из червоточин в земле от авиабомб и снарядов. Но это была война гонки: кто кого опередит. Дав тяжелый, непосильный для пограничных войск бой вражеским танковым частям, стремительно наступавшим, Дорошенко должен был вывести свои войска в другие места для соединения с регулярными силами линии фронта. Но здесь ли проходил генерал, имея на плечах врага, или где-то вброд перебирались его войска, маневрируя в лесах по бездорожью? Мосты остались целыми.

Рокадная магистраль повреждений почти не претерпела.

По ней все время неслись в обе стороны военные машины с солдатами, а больше — с боевой техникой врага.

— Да-а, братья-саперы, генерал надеялся на вашу помощь! А мосты целые стоят... — жаловался Виктор.

В обе стороны то и дело мчались авто.

— Здесь совсем удобно поджидать нашего Шестопалько, — продолжал Виктор уже в желобе. — И все же придется сделать разведку до тех ваших объектов. Вы уверены, что там было заложено все необходимое?

— За каким бы чертом нас посылали сюда, если бы той уверенности не было у командования! Я же сам и закладывал с ротным. Под шоссейным мостом закладывал старшина.

— И я со старшиной там орудовал. Это за селом, перед самым лесом, — сказал и Телегин.

— Генерал знал, кого посылать на это боевое задание... Ну вот что, минеры: оружие надо оставить в том кустарнике. Особенно винтовки.

— Как же без оружия воевать?

— Хитростью. В случае какой-то неожиданной угрозы это не так уж и плохо. Отступаем! Ведь мы же в тылу врага.

— Воевать все равно должны!

— Воевать должны, это правда, — соглашался Виктор с мнением Телегина. — Но в этих условиях воевать надо разумно. Слышал, Вадим говорил, что у них приказ — уничтожать на месте советских партизан?

— Если бы разобраться разумному фашисту, то мы и не партизаны, а армейские саперы. Боевые саперы, товарищ командир! Задача еще не выполнена.

— А выполним любой ценой!

— И все же теперь мы — партизанская группа. Отрезанные от своих частей... Мы должны воевать в любых условиях! — продолжал Виктор.

— Отнеся оружие в перелесок?

— Да, Костя. В этом случае, отнеся. Партизан действует так, как велят условия.

— Так, может, лучше караулить по одному в этой дыре, а остальные будут сидеть где-то в перелеске, — предложил Старовойтенко.

На том и сошлись. По предложению Старовойтенко померялись на штыке, кому первому оставаться в желобе. Пришлось самому младшему из них — Луке Телегину. Итак, он остается в желобе, а двое с оружием при первой возможности уходят к густому кустарнику. Тот кустарник тянулся вдоль дороги, ведущей на железнодорожную станцию. Заодно решили следить за движением на станцию. К тому же той дорогой можно было дойти и до крутых берегов реки, через которую перекинут железнодорожный мост!

То, что гестаповцы могут искать здесь партизан, выпало из головы. Большой, типично партизанский лес лежал по другую сторону дороги. Бескрайний и густой, он опирался на реку, за которой на десятки километров тянулся дальше до границы. Именно в этом лесу и будут искать фашисты.