охотники за фау

За письменным столом сидел седеющий генерал.

— По вашему вызову лейтенант Баженов явился! Захлопнув папку, генерал внимательно взглянул на него

сказал «подойдите» и вдруг спросил:

— Который час?

«Недоволен опозданием», — подумал Баженов, злясь на непослушную полу шинели. Достав наконец из карманчика брюк старые карманные часы, он начал было: «Девять...», но тут же поправился: «Двадцать один час семнадцать минут».

Соболев бросил взгляд на свои, ручные: — Переведи на пять минут назад. Спешат. Офицеру оперативного отдела нужны точные часы. Иногда минута решает. Не мог обзавестись лучшими?

— Привык, товарищ генерал-майор.

— А ты почему еще лейтенант?

Баженов кратко доложил, что не был аттестован, когда попал на курсы «Выстрел» — прямо из фронтовых журналистов. Генерал на минуту задумался.

— Нашей армейской газете нужен толковый журналист, — сказал он. — Ты не пошел бы?

Волнуясь и горячась, Баженов стал доказывать, что не затем он добывал военное образование, чтобы торчат!, во втором эшелоне.

— Второй эшелон! — сердито повторил генерал. — Вот, — он хлопнул по папке: — гибнут офицеры и во втором эшелоне! Авиабомбы. Мины. — Он помолчал. Потом уже менее сердито: — Военный журналист обязан бывать на передовой. К сожалению, отсутствие специального образования мешает журналистам правильно оценивать многое... Мне нужен такой, как ты... Не хочешь — не надо. Я тебя вызвал вот зачем. При каких обстоятельствах ты застрелил пленного?

Баженову сразу стало жарко. За убийство пленного наказывали строго. Но он взял себя в руки и старался не волноваться. Докладывая, он не сводил глаз с лица генерала.

Тот сидел неподвижно, положив большие руки на стол, и лишь изредка посматривал на лейтенанта.

— Молодец. Правильно поступил, — кивнул он, когда Юрий умолк. — Я тебя вызвал потому, что капитан Авекелян передал моему адъютанту полную сумку золота: матерчатый пояс с золотыми монетами, зубами, кольцами, золотые часы... Сколько их там было-то?

— Семнадцать.

— Где они были — в ранце или в карманах?

— На обеих руках, от запястья до локтя. — Баженов вытянул руку и показал, где они были навешаны.

— А пояс с золотом — тоже с него сняли?

— Майор Андронидзе обнаружил на теле, под рубахой.

— Надо было составить акт наличия. Насыпали, не считая, в полевую сумку, как сухари, сунули Авекеляну и уехали.

— Капитан Авекелян — честнейший человек, ручаюсь! — воскликнул Баженов.

— Давно его знаешь?

— Вчера познакомились, — вынужден он был признал».

— Ты прав, он честный. Но по первому впечатлению судить о человеке не рекомендую: обожжешься... Авекелян хороший коммунист. А ты почему не в партии?

— Да как-то не пришлось... Часто переходил из учреждения в учреждение... ездил...

— Не получалось!.. А как получилось, что ты не посылал донесений?

— Посылал регулярно, днем и вечером!

— Товарищ лейтенант, ложь в армии — преступление.

— Я не лгу, честное слово. Можно проверить у штабных радистов, принимавших мои сводки, в шифровальном отделе, наконец, у опердежурного...

— Подполковник Синичкин доложил мне, что не представляет тебя к награде ввиду невыполнения его приказа: ты не прислал ему ни одного донесения. Если так, придется откомандировать тебя в резерв.

— Подполковнику Синичкину я не посылал.

— Но ведь ты только что утверждал обратное. Значит, обманывал меня?

— Не обманывал. Я посылал донесения в штарм, а подполковник Синичкин находился тогда не в штарме, а в деревне Ефимовка. Он не захотел дальше ехать, объяснил, что его обстреляли...

— Не сгущай краски!

— Я докладываю, как было. Он приказал мне все сводки для штарма передавать ему, а уж он сам хотел передавать их дальше. Ему, утверждал он, эти сводки нужны, чтоб управлять войсками впереди. Конечно, я и посылал бы ему, но потом уже оказалось, что у подполковника Синичкина

шифровальщика не было, одна радистка. А у меня код был не общеармейский, а специальный, для связи только со штармом. Передавать клером мне запретил начальник штаба. Разве заместитель начальника оперотдела может отменить приказание начальника штаба?

— Продолжай, — заинтересованно проговорил генерал.

— Я не передавал подполковнику Синичкину, но, повторяю, в пггарм регулярно посылал весь день и вечер.

— Проверю. Но если соврал... Да! Ведь и начальник штаба ждал от тебя ночью радиодонесения!

— Товарищ член Военного совета! Моя вина в том, что не смог передать радиодонесения после того, как стемнело. Прервалась радиосвязь, а донесение с капитаном Помяловским на «студебеккере» я послал уже глубокой ночью. Мне необходим был приказ штарма — кому передать собранные нами лодки. Не имея приказа, передал все лодки комдиву Бутейко, потому что ждать было уже нельзя.

— Так это ты передал? Молодец! Правильное принял решение.

Загудел зуммер одного из телефонов. По тому, как поднялся генерал Соболев, протягивая руку к аппарату, и по его короткому кивку на дверь Баженов понял, что предстоит разговор, возможно — со ставкой Главного командования. Он поспешил к выходу. Вдогонку ему генерал крикнул, чтоб он «подождал там маленько», то есть не совсем уходил, разговор еще не окончен, и чтобы «ко мне — никого».

Выйдя в коридор, Баженов снова удержал полковника, рвавшегося в кабинет Соболева, довольно бесцеремонным «пускать никого не велено!».

— Нельзя ли повежливее, лейтенант?! — выдернув полковник свой локоть, за который придерживал его Баженов.

Баженов с превеликим усердием вскинул руку к пилотке, щелкнул каблуками и рявкнул на весь коридор:

— Есть, стараться быть повежливее!

И зашагал вдоль коридора, оставив ошарашенного полковника караулить у двери генерала.

Открылась одна из дверей, н перед Юрием Баженовым появилась дородная фигура пожилого майора в очках; майор широко улыбнулся и протянул Юрию руку, как доброму знакомому. Пожимая ее, Баженов силился вспомнить, где он виделся с этим человеком, и вдруг его осенило: Эггерт! Николай Николаевич Эггерт из седьмого отдела... День рождения Петрищева, праздничный стол и забавные рассказы майора Эггерта — все мигом воскресло в памяти.

— Вы куда спешите? — спросил Эггерт.

— Генерал приказал подождать у секретаря Военного совета майора Черных.

— Товарищ майор, к вам! — крикнул Эггерт через плечо.

Подошел немолодой майор с усталым лицом, и Баженов объяснил, кто он и зачем пришел.

— Заходите! Меня вызвал генерал, а вам, знакомым, и без меня будет о чем поговорить.

— Если не секрет, Юрий Николаевич, — начал Эггерт, и Баженов с завистью отметил, какая у него великолепная память, — расскажите, почему, собственно, вы оставили военную журналистику и перешли в командный состав?