охотники за фау

Сысоева было срочное дело, а они, как запойные алкоголики, не могли оторваться — помогали монтировать, перетаскивать, поднимать...

Сысоевым завладели те же чувства, что и Баженовым. Ведь и ему последние годы приходилось только разрушать — такова была логика войны. Он уничтожал, взрывал. поджигал. Города и деревни были для него опорными пунктами, реки — водными рубежами, леса — районами маскировки... А сейчас, впервые за всю войну, он работал не на разрушение,— он помогал создавать, он созидал! И это увлекало его, как увлекало Баженова, как увлекало всех этих истомившихся по работе людей.

Никто их не мобилизовал на эту работу, никто их не организовывал и не агитировал, они сами пришли сюда, и ссорились за право первыми приступить к работе, и не уходили вот уже пятые сутки. Это было похоже на субботники первых дней революции, это и была народная стройка — пусть небольшая, но зато первая в городе, отбитом у врага. И эта их работа должна была впервые, с тех пор как ушла Советская власть из города, а вместе с ней погасла лампочка Ильича, снова зажечь эту лампочку.

Еще в городе шли бои. Еще летали и взрывались мины и снаряды, а люди, истосковавшиеся по труду, труду на благо народа, уже взбирались на крыши и столбы, тянули провода.

Уже стемнело, а народ не расходился. Всем не терпелось испытать первую динамомашину, а паровая турбина была еще не готова, день-два еще требовалось на ее монтаж. Тогда Щербаков попросил у военных грузовик и вскоре откуда-то приволок древесный газогенератор.

Набросили приводной ремень... Когда газогенератор наконец разогрелся и запыхтел, и в темноте чуть покраснела нить контрольной электролампочки на щите, толпа затаила дыхание, а когда лампочка засветилась ясным белым светом — все закричали «ура».

Оставив саперов охранять электростанцию до прибытия наряда автоматчиков, Баженов и Сысоев усадили на свои «виллисы» Щербакова и особо отличившихся бригадиров и повезли их к себе ужинать.

Их руки и лица были грязны, от всех воняло керосином, но все были счастливы, вспоминали проделанное и перечисляли недостатки, нетерпеливо перебивая друг друга.

Богун ввел автоматчика. — Так шо, — громко начал Богун, а потом наклонился к уху Баженова, зашептал.

— Встать! — крикнул Баженов. Все поднялись. Радостно глядя на автоматчика, он торжественно объявил:

— От имени службы объявляю благодарность наблюдателю Голощекову за отличное выполнение поручения. Садитесь с нами закусить! — На вопросительный взгляд Сысоева он подмигнул и ответил:

— Две зеленых!

Уже ночь, а в служебном и рабочем кабинетах военного коменданта города «Ключевой», в приемной, в коридоре, возле дома — множество взволнованных людей. Здесь и электротехник Щербаков, и штурман Кучеренко, и командир партизанского отряда Льоха и многие другие.

В центре города, у «линии», идет ленивая, сонная перестрелка. Ни та ни другая сторона активности не проявляет. Зато за городом, со стороны «Западной речки», доносится низкий, густой рев. Стреляют десятки и сотни стволов. И военные, и жители смотрят в ту сторону, откуда слышится канонада. Будто тучи легли на землю. Казалось, бой идет совсем рядом с городом, постепенно приближаясь. К Баженову то и дело подходят горожане и спрашивают, нет ли угрозы, что гитлеровцы снова оккупируют город, — ведь канонада все отчетливее слышна.

Много раз отвечает Баженов, все уже наизусть знают его ответ:

— Непосредственной опасности нет. В направлении «Узла» идет бой. Ветер с запада, поэтому так отчетливо слышно.

Старик учитель ответил на это:

— В сорок первом тоже был такой же гул, и тоже мы волновались и спрашивали, как быть. А нам вот так же отвечали — опасности нет. А потом пришли гитлеровцы, и началось...

Льоха, Щербаков и другие поочередно отводили Баженова в сторону и по секрету спрашивали об «истинном положении», ведь им надо для дела. Партизаны перебазируются в лес, электростанцию снова превратят в «электросклад», катера спустят на дно...

Баженов получал сводки, часто звонил опердежурному на ВПУ. Когда они разговаривали на своем кодированном языке, в людной комнате воцарялась тишина, и тогда сильнее слышалась артиллерийская канонада.

Положение осложнялось. Противник перешел в наступление и после ожесточенных боев потеснил наши войска. Опердежурный называл квадраты, но у Баженова не было кодированной оперативной карты. Опердежурный нервничал, спешил, недоговаривал...

Толпа возле комендатуры все увеличивалась. Тогда Баженов написал краткое обращение к жителям, и Поль уже через час принес оттиски. Их немедленно расклеили по городу. Но ведь ночь, не прочесть их сейчас! И Баженов, как это делали в старину, приказал караульным ходить по улицам и объяснять жителям, что непосредственной угрозы нет.

Пришел Богун, отозвал Баженова в третью комнату и сказал:

— Так шо народ дуже густо повалил из города.

— Лучше бы совсем не приходили в город, чем создавать панику!

— А може, лучше сказать народу правду, что бой идет вже в Больших Хуторках...

- Да ты что, обалдел? Ветер с запада, вот и грохочет.

— Витер витром, Юрий Миколаевич, да ведь я бува-лый солдат. Не перший день на фронте.

— С чего ты это взял?

— Та вже бачил беженцев из Больших Хуторков. Об этом майор Бичкин приказал доложить вам и еще сказал, что он поднял батальон по боевой тревоге и занял положенную по плану обороны позицию на западной окраине. Рота лейтенанта Ольховского с «фаустами» и противотанковыми минами с саперами на машинах — в резерве, ожидает вашего приказа. Майор Бичкин выслал боевое охранение вперед. Бойцы из боевого охранения приводят беженцев на табачную фабрику, и майор Бичкин пока их дальше не пускает, чтобы паники не делали. Майор Бичкин спрашивает, какая обстановка и что прикажете?

— Зови сюда Свешникова, Льоху!

Когда оба вошли и Богун закрыл дверь, Баженов сообщил о положении.

— Весь твой батальон на обороне, — сказал Льоха. — А если те гитлеровцы, что в городе, прорвутся на наши улицы? Чего немцы хотят?

Во -первых, деблокировать свой гарнизон в городе, во-вторых, уничтожить советские войска, это ж ясно!

— Кто берет верх в Больших Хуторках?

— Гитлеровцы воспользовались ночью и туманом. Авиация наша бессильна. Танки слепы. Но наша пехота сильнее. Во всяком случае до утра положение не изменится. Если какая-то группа гитлеровцев и кинется на нашу западную окраину — не пустим. Майор Свешников, оставляю вас за себя. Еду к Бичкину и Ольховскому. Посыльных ко мне направляйте в штаб батальона.

Баженов из этой же комнаты позвонил Черкасову. Полковник Черкасов, как сообщил начальник штаба, находится в «квартире». Телефонная связь есть. Сейчас соединит.