Клайв Касслер - Золотой Будда

— Современные технологии, — ответил Хэнли, — они все еще могут меня поразить.

— И как ты собираешься это использовать? — поинтересовался Баррет.

Хэнли показал ему, как именно.

Райес обвел глазами порт; за ними никто не наблюдал. С помощью Линкольна он вытащил Талбота с заднего сиденья, затем перетащил его через сходни к «Орегону». Наткнувшись у дальней двери на Джулию Хаксли, трио направилось прямиком к «Волшебному магазинчику». У Талбота до сих пор были завязаны глаза, и его перетаскивали от лестницы к лифту и дальше по коридору, пока не достигли, наконец, «Волшебного магазинчика». Как только Линкольн открыл дверь, Райес усадил Талбота на стул. Свет лампы сначала падал перед сидением Талбота, потом переместился на него самого. Талбот чувствовал тепло от лампы. Через несколько секунд с него сняли повязку, и прямо ему в глаза ударил слепящий свет лампы.

— Вы Майкл Талбот? — спросил Хэнли.

— Да, — ответил Талбот, пытаясь отвернуться от света.

— Смотреть вперед, — приказал Хэнли.

Талбот повиновался, но это ему удалось не без труда. Он чувствовал, что за его спиной кто-то стоит, но путы были слишком крепкими, и он не мог развернуться.

— Вы занимались сексом с подростком из Индонезии?

— Ребята, вы кто? — спросил Талбот.

Через мгновение он почувствовал удар по шее, а потом электрическая игла обожгла его тело.

— Здесь задаем вопросы мы, — пояснил Хэнли. — У вас был секс с мальчиком-тинэйджером?

— Он сказал, что ему уже восемнадцать, — ответил Талбот через стиснутые зубы.

— Нам надоело наблюдать, как вы наведываетесь в Азию, чтобы предаваться вашим порочным пристрастиям, — сказал Хэнли. — Это бросает тень на доброе имя Америки.

— Я здесь по дел… — начал было Талбот.

Резкий электрический разряд.

— Тихо, — приказал Хэнли.

Талбот был напуган. Это был животный страх, вышедший из глубин его подсознания, страх, который живет в душе каждого человека и выходит наружу только в очень неприятных, касающихся жизни и смерти, ситуациях. На лбу Талбота выступили крупные капли пота, и он почувствовал, что вот-вот обмочится.

— Мне надо в туалет, — сказал он.

— Ты туда пойдешь, когда мы тебе это разрешим, — ответил Хэнли. — Для начала мы сделаем шаблон из твоей головы. Затем мы создадим ее трехмерное изображение, которое запустим в Интернет, чтобы все желающие могли полюбоваться. С этого момента азиатская полиция объявит тебя в розыск. После этого ты прочитаешь вслух некое признание. Если ты соберешься и быстро и правильно все сделаешь, то тебя тут же доставят в Гонконг, и ты сможешь улететь первым же рейсом в Соединенные Штаты. Попробуешь с нами хитрить — тебя выловят через несколько дней где-нибудь на побережье Китая. Что тебе больше нравится, мой сладкий мальчик?

— Хорошо, хорошо, — забормотал Талбот. — Я уже почти описался.

— Отведите его в уборную, — сказал Хэнли.

Талботу снова завязали глаза, связали руки и проводили в туалет.

Через четыре минуты он уже снова сидел на стуле в комнате. Еще через пятнадцать минут маска с его лица была закончена, а голос записан на пленку. А еще через несколько минут Майкла Талбота снова бросили лицом вниз на сиденье машины и повезли по направлению к доку, где располагались паромы.

Уинстон Спенсер пытался взглянуть на ситуацию, в которой он умудрился оказаться, с другой точки зрения. Ничего хорошего не получалось. У него был выбор между жизнью и смертью, и люди, которые его теперь контролировали, ясно выразили свое мнение. У него будет новая жизнь и миллион долларов для начала. Он пришел к выводу, что этой сделкой можно будет гордиться.

Спенсер посмотрел на свой новый паспорт и остальные документы, потом перевел взгляд на даму, которая стояла в группе людей и разговаривала по мобильному телефону. Она отсоединилась и обернулась к главарю.

— Президент будет действовать по своему усмотрению, господин председатель, — сказала она. — Он решит эту проблему.

Спенсер не имел ни малейшего представления о том, чем занимаются похитившие его люди. Единственное, что он успел понять, понаблюдав за их действиями, это то, что эти люди обладали большей властью и возможностями, чем ему когда-либо приходилось видеть. Казалось, что они существуют в созданном ими же мире, в мире порядка, и что бы Спенсер ни собрался предпринять, они всегда будут на один шаг впереди него. И в конце концов он окажется в их руках.

— Вы участвовали в акции в Женеве, — сказал он главарю.

Кабрильо взглянул на Спенсера, как будто пытаясь принять какое-то решение.

— Да, я там был.

— Как вы догадались, что я подменил Будд?

— Вы заплатили нашей компании за перелет статуи сюда, в Макао, а затем перевезли ее в храм на бронированной машине, — ответил Кабрильо.

— Значит, вы устроили представление на празднике, чтобы отвлечь внимание властей от настоящей статуи?

— Да, и еще мы хотели, чтобы независимый эксперт подтвердил вашу сделку, — добавил Кабрильо.

— Это невозможно, — сказал Спенсер. — А как же сто миллионов долларов?

— Они пойдут на благотворительные цели, — ответил Кабрильо. — Нас наняли, чтобы вернуть «Золотого Будду» настоящему полноправному владельцу, а эта часть сделки — просто чтобы подсластить пилюлю.

Спенсер на минуту задумался.

— А какая у вас идеология, какой мотив всей этой вашей деятельности?

— Мы являемся Корпорацией, независимой компанией, ответил Кабрильо. — Это наша единственная идеология.

— Значит, вы извлекаете пользу из своего существования?

— Мы существуем, — заметил Кабрильо, — чтобы отделять плохое от хорошего. Но мы научились извлекать из этого пользу и прибыль.

— Как захватывающе, — ответил Спенсер.

— Но не так захватывающе, как это, — сказал Кабрильо, когда открылась дверь ангара и внутрь въехала машина. Дверь закрылась, и с пассажирского сидения вылез Хэнли.

— Познакомьтесь с Майклом Талботом, — сказал Кабрильо пораженному Уинстону Спенсеру.

Компьютерный мультимиллиардер снял с шеи цепочку, на которой висел ключик, и открыл лежавший на столе кожаный портфель. После этого он вытащил из него папку и пролистал бумаги. Пачка была примерно в дюйм толщиной и состояла из различных ценных бумаг. Самая большая сумма была в миллион долларов, самая маленькая — всего в пятьдесят тысяч. Банки, которые обеспечивали эти ценные бумаги, располагались по всей Европе, от Великобритании до Германии, и даже самые надежные и уважаемые из Швейцарии и Лихтенштейна. Вся ценность составляла сто миллионов долларов.

Это было королевское вознаграждение за обладание бесценным сокровищем.

Но для мультимиллиардера это были всего лишь деньги, презренный металл. Он жил ради того, чтобы воплощать в жизнь свои личные мечты. В Золотом Будде его привлекала не историческая ценность и не ореол тайны, который эта статуя пронесла сквозь века; его нравилось, что статую однажды уже украли, а теперь ее украли во второй раз. Его привлекало преступление, ощущение того, что он будет единственным человеком во всем мире, которому будет доступно зрелище бесценного древнего сокровища. Если быть совсем откровенным, то у него уже набралась довольно неплохая коллекция ворованных раритетов; настолько неплохая, что ей бы позавидовал любой европейский музей древностей. Моне, Мане, Делакруа, наброски да Винчи, бронза Донателло. Древнеегипетские манускрипты, королевские драгоценности, украденные исторические документы.