Эдуард Маевский - Приключения профессора Браннича [litres]

Они отгоняли от людских жилищ волков и других хищных зверей. Такие полуприятельские отношения на расстоянии длились очень долго. Но мало-помалу человек оценил своих попутчиков. Собака все ближе и ближе стала подходить к пещерам и людским стоянкам и все менее боялась человека.

Взаимное недоверие исчезло и вскоре сменилось дружбой. Собака, так сказать, дополнила человека своим чутким слухом, обонянием, быстротой ног и многими другими качествами. Она совершила гораздо больший переворот в жизни человека, нежели в позднейшее время самые важные открытия, вроде книгопечатания, пара и электричества. Ни одно животное, даже лошадь, не заслуживает в такой степени дружбы и любви человека, как собака. Верная и покорная, она в течение многих тысячелетий была частью его существования, неизбежным условием его благополучия и успехов. С тех пор собака сделалась как бы нашей собственностью. Каждая собака принадлежит всецело своему «господину», приспосабливается к его привычкам, охраняет его собственность, угадывает его желания и предана ему до последнего вздоха.

Наши путешественники наблюдали счастливую группу людей, удобно и уютно расположившихся в дремучем лесу. Эти люди были счастливы избытком сил и здоровья, своими победами над окружающим миром и незнанием тех забот и печалей, которые отравят людям существование в нынешнее время. Их впечатлительные души были полны суровой поэзии и жажды знания. Не зная книг, они уже были философами. Они размышляли о чудесах природы: о буре, грозе, о мраке ночном, о золотистом восходе и пурпурном закате солнца, о радуге, облаках и дождях, о шелесте листьев и журчании ручейков, о почках, распускающихся в цветы и о плодах, вырастающих из цветов. Все их интересовало, все они умели объяснить и также непоколебимо верили в свои выводы, как мы в свои, научные, основанные на трудах и исследованиях величайших ученых. Они смотрели на всю вселенную с точки зрения своих грез и приписывали стихиям собственные качества и недостатки. Свет и мрак, деревья и животные, моря и реки, облака, гром и молния – все это, по их понятиям, жило и имело свой разум, волю, пороки и добродетели.

Погруженный в какую-то приятную истому, профессор Браннич качался на волнах озера, лежа на дне челнока. Взгляд его был бесцельно устремлен вдаль, туда, где водная поверхность сливалась с янтарным берегом. На горизонте маячили голубые силуэты гор, а над ними висели серовато-белые, фантастические массы туч. Челнок, уносящий профессора, был, собственно, не больше, чем корыто, искусно выдолбленное из толстого дерева. Два человека, одетые в козьи шкуры и подпоясанные грубыми ремнями, гребли длинными палками. Лица, руки и грудь этих людей были вымазаны жиром, смешанным с черной, желтой и алой краской, и блестели, словно бронза под лучами солнца. Профессор одним взглядом окинул их, и память его разом запечатлела все эти подробности. Он не отдавал себе еще отчета, каким чудом он очутился в челноке; взгляд его блуждал по синим волнам и, наконец, остановился на другом берегу. Там зеленели луга, опоясанные темными лесами. Около берега, среди водных зарослей поднимались несколько построек на сваях. Они были так близко, что геолог различал узкие мостики, соединяющие эти домики с берегом. Вид этих домиков сразу отрезвил геолога, и он в одно мгновение сообразил, что видит перед собой надводное поселение, так называемые свайные постройки нового каменного века. Вдруг взгляд его упал на пестрые лица молчащих гребцов. Он присмотрелся к ним и изумленно вскрикнул. Один из гребцов был лорд Кэдоган, другой его верный Станислав.

– Что значит этот маскарад? – воскликнул он. – Что вы с собой сделали?

На кирпичном лице лорда, раскрашенном кругами и волнистыми нитями, мелькнула легкая усмешка.

– Вот она, благодарность человеческая, – флегматично ответил он. – Вместо того, чтобы благодарить, вы нас подвергаете допросу.

– Куда мы плывем?

– Вот к той деревушке. Согласитесь, что явиться туда в наших костюмах было бы небезопасно.

– Что за шальная мысль! Вы выглядите, как дикари.

– Да и вы тоже!

Профессор взглянул на себя и оторопел. Он был раскрашен и одет в точности как и его товарищи.

– Зачем все это?

– Понятно, зачем. Являясь в чужую страну, надо приноравливаться к чужим нравам и обычаям. Я думал, что вы оцените наши труды. Мы затеяли этот маскарад главным образом для вас, для того, чтобы вы могли наблюдать вблизи дикарей. Это исключительный случай; нам удалось найти пустой челнок и костюмы на наш рост. Вас мы переодели во время сна и перенесли сюда. А теперь мы приближаемся к деревеньке, и в ней, притаившись где-нибудь вблизи, будем наблюдать доисторических европейцев.

Вскоре челнок причалил к берегу, в нескольких сотнях шагов от деревеньки, окруженной лесом высоких зарослей. Профессор уже не протестовал. Он пожирал глазами домики и ловил доносящийся шум. Лорд Кэдоган выскочил на берег и исчез в густых зарослях. Профессор не заметил даже его отсутствия. Он жадно смотрел и слушал; ему казалось, что он спит, и он боялся пошевелиться, чтобы не рассеять своих грез.

Посредине озера показался челнок, направляемый двумя гребцами к ближайшему домику. Полунагие гребцы, в козьих шкурах на бедрах, уже издали протягивали руки и громко смеялись, глядя на домик. Ослепительные зубы, блестящие живые глаза и быстрые гибкие движения свидетельствовали о молодости и силе и представляли удивительный контраст с длинными бородами и густыми всклокоченными волосами, никогда не знавшими гребня. Можно было безошибочно сказать, что они возвращаются с охоты. Навстречу им вышли на мостик две молодые женщины. Подплыв к мостику, один из гребцов достал со дна грубо свитую веревку и прикрепил ею челнок. Из домика, весело хлопая в ладоши, выбежали еще двое дикарей. Один из них с кошачьей ловкостью спустился в челнок по веревочной лестнице и начал разгружать его. На дне лежало много убитых молодых косуль, диких уток и разных птиц. Геолог перевел взгляд на другие домики. Ему бросилась в глаза целая куча предметов, жалкие остатки которых мы разглядываем в музеях, едва догадываясь об их значении. Профессор не мог вдоволь надивиться на людей каменного века и на их постройки, требовавшие столь огромного труда и терпения. Внезапный толчок вывел его из немого созерцания. Лорд Кэдоган вскочил в челнок и взволнованно крикнул:

– Злодеи! Негодяи!

– Что случилось? – недоуменно спросил профессор.

– Как хотите, а этого допустить нельзя!

– Да объясните вы, чем дело?

– Скорей за ними! Я потом объясню. Вопрос идет о жизни человеческой.

– Позвольте! Если мы отчалим от берега, они тотчас заметят нас!

– Послушайте только, послушайте! – волновался лорд, указывая рукой на деревушку. Оттуда доносился глухой шум, изредка какие-то властные окрики, удары топоров и молотов о дерево.