Алекс Бонд - Творцы грядущего [litres]

– Я никого не видел.

– Откуда вы вошли?

– Я вошел… – медлю я. – Видите ли, мне не хотелось бы кого-нибудь подводить.

– Великолепно, можете не говорить. Я и так знаю, кто это. Опять отправился в кабак пропустить чарочку. Управляющий и так грозился вчера его прогнать, простил ему в последний раз. Не может обойтись, старый дурак, без выпивки, ну и прогонят. Это хорошо, что вы мне не захотели сказать, кто вас впустил. Правда, ведь вы мне не сказали? И я не знаю, кто это? Да?

– Нет-нет, – поддакиваю я ему.

– Что это? Парни над вами подшутили? Где ваша шляпа? Да, я вижу, вы ее положили на доску.

– Нет, это шляпа Билла.

– Билла? Кто это Билл?

– Мой друг. Он поднялся наверх.

– Черт возьми, как неосторожно! Ну, я полезу, отыщу его. А затем надо постараться выпроводить вас так, чтобы управляющий не заметил. Это я не о вас, сорванцах, хлопочу, а о старике Джерри. Ему не везде дадут работу, а здесь-то он долго не продержится. А вы отойдите сюда, чтобы вам опять не попало.

Я следую его совету, а он уже поднимается кверху. Над собой я наблюдаю за молодым парнем, который идет с доской по балке шириной в несколько сантиметров. Ветер рвет доску и качает парня из стороны в сторону. Меня поразило, как ему удается сохранить равновесие, а его, казалось, нисколько не беспокоило такое положение – это его ремесло.

Вскоре мастер и Билл показались у входа на верхний этаж и стали спускаться вниз. Ветер трепал их одежду.

– Вот дивно-то наверху! – кричит Билл, дойдя до моего этажа. – Знаешь, ты много потерял. Ну и нервы у первых рабочих-«установщиков». Они укладывали балку поперек двух столбов. Балка раскачивалась на канатах крана, а двое рабочих стояли на ее внешних свободных концах. Ветер мешал поставить балку в надлежащее положение. Тогда один рабочий с обезьяньей ловкостью вскарабкался на столб и, удерживаясь там только коленями и одной рукой, наклонился над Бродвеем, схватил руку рабочего на одном из концов балки и притянул его и балку к себе. Ты, я вижу, потерял шляпу, – и Билл наклонился, чтобы поднять свою.

Я рассказал ему, что случилось, а в это время мастер, проконтролировав клепальщиков, вернулся к нам.

– Вы, Билл, и вы – вас как зовут?

– Джим.

– Вы и Джим, ступайте теперь со мной вниз. Старайтесь по возможности держаться в задней части здания, чтобы не попасть на глаза управляющему.

– Идемте, господин Хочкис.

Билл был уже осведомлен об имени мастера, а также и о том, что тот в данное время производит свой послеобеденный осмотр.

– Два раза в день он контролирует всю постройку снизу доверху, – рассказал мне Билл, когда короткий перерыв в стуке пневматических молотков позволил ему говорить.

На каждом этаже Хочкис делает обход, проверяя, как и сколько сделано, а мы, насколько можем, держимся задней стороны здания. Это, впрочем, не останавливает Билла, то и дело расспрашивающего о том и о другом, и Хочкис любезно удовлетворяет его любознательность. Немало удивило меня то, что всякая часть здания имеет свой номер и свое определенное место на плане постройки.

– Разумеется, – сообщает Хочкис, – все здание сначала вычерчивают на бумаге, рассчитывают тяжесть каждой части, а затем все части готовят на фабрике. Там же просверливают и дыры для заклепок, и вообще каждый кусок приготавливают в таком виде; чтобы возможно легче можно было собрать их все в одно целое. Сначала установщики подгоняют отдельные части друг к другу и скрепляют их парой болтов, затем работают слесаря, расширяют дыры, где они не подходят, и выправляют все, что изогнулось или исковеркалось в пути. Наконец, клепальщики заменяют болты заклепками.

Хочкис отходит, чтобы переговорить с заведующими установкой рам и кладкой сводов.

– Необходимо поторопиться с отделкой нижних этажей – говорит он, вернувшись. – Железные работы мы можем вести только тремя этажами выше уже отстроенных этажей. Кладчики сводов не поспевают за нами, им надо, по крайней мере, пять дней для обработки двух этажей; столбы всегда идут через два этажа. Сейчас мы отстали, а это вызывает всякого рода неудобства. Когда бывает нужен материал для двух этажей, – продолжает рассказывать Хочкис, – мы дня за два посылаем заказ на наши склады в Байону. Там выбирают те номера, которые мы требуем, доставляют их по реке до площади Баттери в нижней части Бродвея, а оттуда приходится уже перевозить их на лошадях. Иногда это дается нам нелегко. Самым тяжелым грузом, с которым мы имели дело, была отливка, весившая больше шестидесяти тонн, двух метров высоты, почти такой же ширины и около семи метров длины. Мы везли ее в воскресенье утром, когда на улицах нет народа. Для ее перевозки нам понадобились сорок две лошади и четырнадцать рабочих. От тяжести фура трещала и скрипела, и по дороге не раз давила железные крышки уличной канализации, словно орехи. Да, скажу вам, повозились-таки мы с ней, а когда мы ее стали снимать, пошла просто потеха. Немало требуется времени, чтобы такую тяжесть привести в равновесие для подъема наверх, – мы с этим справились, но едва подняли балку на четверть метра от фуры, как она с треском полетела вниз и разбила фуру. Сломалась шейка крана, одна из тяжелых, стальных частей, которыми соединяются под углом две его укосины.

– Разбилась отливка? – спрашиваем мы.

– Нет, с ней ничего не сделалось. Потом мы ее разобрали и тремя отдельными частями подняли наверх.

– А где помещаются моторы, которые двигают краны? – допрашивает Билл.

– В начале стройки на том же этаже, где и краны, но их мы перемещаем с этажа на этаж, на шесть или восемь этажей выше моторов, а после уже переносятся и сами моторы.

– А сигналы? – задаю я вопрос. – Как вы их подаете?

– Вначале на краю того этажа, где работают, ставят рабочего, и он подает машинисту сигналы колоколом. При той высоте здания, которую мы имеем в настоящее время, мы подаем рабочему на тот этаж, где находится кран, электрические сигналы с земли, а он, нажимая различные электрические кнопки, передает их дальше крановщику.

Разговаривая, мы спустились уже настолько низко, что я не предполагал возможности каких-нибудь новых приключений. Карабкаться по стремянкам нам теперь было не нужно, к нашим услугам была железная лестница снаружи здания, но, оказывается, нам предстояла новая беда. Желая сэкономить время, Хочкис велел нам спуститься на пять пролетов и там обождать, пока он закончит внутри постройки свои дела и спустится по другой лестнице.

На третьем пролете наша лестница оказалась заваленной кучей строительного материала, и нам ничего не оставалось, как пройти по узкой балке, переброшенной поперек шахты, и оттуда метров с 2,5 спрыгнуть на лестницу. Балка лежала снаружи здания, а под ней этажей на десять ниже были узкие подмостки. Я пошел вперед и сразу оценил положение. После того, что я пережил на 37 этаже, меня все время мучало досадное воспоминание о насмешках клепальщиков. Нет, я не трус, то и дело уверял я себя. Понадобится, не побоюсь хоть через Ниагару по канату пройти. Пусть Билл или кто еще там на меня глаза пялят, убедятся, что я за молодец.