В Слесарев - Геймекер

Женщины рожают каждые полтора – два года. К моменту, когда ребенку исполняется 4, у его матери уже имеется новый ребенок, полутора–двух лет, и новорожденный. Больше двух детей она обиходить не в состоянии. Каждый день, по многу часов, она бродит по лесу, полному хищников, занимаясь сбором съестного. Детей носит с собой. Одного в корзинке за спиной, другого в руках. На третьего ребенка не хватит ни рук, ни сил, ни внимания. Если взять его в лес на своих ногах, он не протянет и часа. Поэтому, те, кто постарше, оказываются сами по себе и сбиваются в небольшие ватаги, соответственно возрасту. Стайками они крутятся вокруг становища, выживая и добывая пропитание сами. Мужчины о детях не заботятся. Рыская за добычей, они проводят в джунглях больше времени, чем дома. Мужчина – охотник, он должен добывать и приносить дичь. Дальнейшее – не его забота.

Еды никогда не бывает в избытке, и даже среди соплеменников за нее приходится бороться. Чтобы поделить ее бескровно, существует Закон. Иерархия. Сначала едят мужчины, потом женщины, каждая из которых кормит двух детей, потом едят подростки. Вслед за подростками едят собаки. После собак есть больше нечего.

Собаки слабее подростков, но сильнее детей. Они важнее, чем дети, без них не будет дичи. Когда между ними возникает грызня за пищу, мужчины всегда встают на сторону собак. Если бы была такая возможность, племя охотнее увеличило количество собак, чем детей. Лично он отдал бы за хорошую собаку десяток этих шалопаев.

Обычные дети – существа бесполезные, обременительные. Пользы не приносят. Плодятся, словно саранча. Портят и отвлекают женщин, мельтешат под ногами, таскают все, что плохо лежит. Если бы не дурная ярость защищавших их матерей, с ними вообще бы не церемонились.

Однако и женским выкрутасам потакать никто не станет. Не настолько они сильны и полезны. Если каждая начнет кормить весь выводок, не останется пищи собакам и подросткам. С голоду они взбесятся и перебьют всех баб и малолеток. Они на это способны. Мужчины, даже если будут в стойбище, вмешиваться не станут, иначе достанется и им. Мать же, в такой ситуации, больше двоих защитить все равно не сможет. Поэтому закон гласит – каждая, раз уж ей так неймется, может кормить и защищать только двоих.

Те, кто старше, сами по себе. Пусть живут, коли есть не просят. Заодно это – запас еды на черный день, о чем прекрасно знают. Когда наступит голодуха, их съедят первыми. Потом съедят женщин. Собак оставляют напоследок. Они гораздо ценнее. Собака нужна каждый день – без нее не будет дичи, а женщина – только на сытый желудок. А это бывает не часто.

Десять лет – как раз тот возраст, когда тебя начинают уважать собаки, если в твоих руках палка. Рыча, они все же уступают пищу.

– Почему же вы кормите нас, – изумился Николой, – раз у вас не хватает дичи для собственных детей?

Ансельм удивился такому вопросу. Мысль о том, что он вообще должен кормить детей, казалась ему абсурдной.

Подумав, он дипломатично ответил:

– Мир устроен так, что без вас мы не можем! Мужчина, рожденный от вашего семени, добывает в пять раз больше дичи! Внук в четыре, правнук в три.

Мы станем кормить вас и будем счастливы, пока вы пребываете с нами. Наши собаки умножатся и будут сыты! Ну, а при сытых собаках и детям чего-нибудь достанется.

Глава 38

Неделю, после посещения «Тихого дома», Савва провел на рыбалке. Он поставил палатку недалеко от воды, в сосновом бору, вплотную подступавшем к берегу. Собственно рыбалкой он не занимался, хотя и забросил пару снастей для проформы. Валяясь в траве на берегу, Савелий смотрел на барашки облаков, прибой речных волн, качавших прибрежную осоку, неровные полеты прибрежных стрекоз. Он вытягивал травинки из плотного объятия стебельков, объедая сладкие молочные кончики. Мюллер поработал на славу, поэтому в голове было пусто. Ни одна мысль не зарождалась и не задерживалась там.

На седьмой день Савва вернулся в город. Жизнь продолжалась. Городская суета захватила его, но отпуск только начинался, спешить было некуда.

Когда диск «Сотворение Мира» в очередной раз попался на глаза, он задумался, вспомнив как хотел сотворить свой собственный мир, создать нечто прекрасное, чего никто никогда не видел.

Вместо этого у него получилось пошлое повторение того, что уже набило оскомину. Хотелось же сделать нечто такое, чтобы мир его стал неповторимым, чтобы только он сам мог считаться его Создателем, а последовавшие за ним народы, во тьме невежества, до сих пор блуждавшие в круге внешнем и внутреннем, запомнили Его имя, выбили его на скрижалях вечности, покрыли елеем благодарности, попутно выдав ему пару Оскаров и большую кучу капусты.

«Начать нужно с того, – подумал Савва, – чтобы отделить что-нибудь от чего-то другого». В прошлый же раз был дурной пересказ уже приевшейся истории —свет от тьмы, воду от тверди, скотов от гадов.

Савва долго и напряженно размышлял, что бы такое разделить, не так как это уже бывало со всеми прочими бездарными пачкунами, которых и запомнили то по чистому недоразумению, однако ничего умнее распиливания женщины пилой в голову не приходило. Но это только поначалу, решил Савелий, он еще не вошел в тему. То ли еще будет!

Поднатужившись, он смог представить, что женщину можно распилить не обычной пилой, а циркулярной, не поперек, как обычно, а вдоль, начиная с межягодичной впадины до макушки. На большее его не хватило.

На кой черт нужно пилить женщину и что можно сделать из ее половинок, он так и не придумал, кроме нелепой мысли о том, что если дополнить каждую из них, то из одной женщины можно слепить двух, что, конечно было глупостью, поскольку меню игры и так содержало фото десятков женщин, любую из которых можно вызвать к жизни одним нажатием кнопки. Чего-чего, а дефицита девок ни в этом, ни в иных мирах никогда не было.

Ничего не придумав, он запустил игру и напряг воображение, пытаясь извлечь вдохновение из священных вибраций грузившегося диска, приготовлявшего только его достойные потенции вселенского демиурга. Наконец, его осенило – можно отделить звуки от тишины!

Правда, такие настройки в игре отсутствовали, но она достаточно гибко могла адаптироваться к заморочкам, возникавшим даже в не совсем здоровых головах дурковатых ламеров.

Через 5 минут после введения Саввой запроса, монитор утробно загудел, изображая «Хаос», и покрылся сетью из множества мелких, зигзагообразных, как бы кипящих, линий. Савва догадался – они представляют собой первичный акустический бардак – исходный материал для сотворения Его Мира. Он начал перетаскивать эти нервически бившиеся линии. В левой части гул стихал, становился спокойней, а в правой – нарастал. Через час работы левая часть экрана полностью замолчала, а правая стала издавать высокий, противный звук, какой бывает у плохо налаженных микрофонов.