Юрий Гнатченко - Властелин Подземелий

Пришедший незамедлительно ответ, больше всего напоминающий несколько ярких вспышек, был однозначен – боец понял задачу и уже приступил к выполнению.

Кстати, выбран он был мною неслучайно. Всё-таки эта первая партия Пещерников была кустарной сборки. А при работе именно над этим экземпляром, и теперь это было видно явно, мы допустили ошибку. Хоть и небольшую, но последующая медленная мутация привела к значительному увеличению объёма нервных тканей и более крупным ганглиям у этого экземпляра в сравнении с прочими бойцами.

Естественно, такие изменения прошли не безболезненно, плотность и масса мышечной ткани была уменьшена, и, как следствие, его возможности как бойца резко снизились. Первоначально я даже хотел переработать его, но затем из лени решил оставить всё как есть.

«Природа любит разнообразие», – нашёл я оправдание своей лени.

Кроме того, вопрос командирского состава становился всё более острым. Если ещё на стадии идеи я просто пришёл к мысли о необходимости таких особей, которые были способны быстро отслеживать изменения в бою и реагировать на них тактическими манёврами всей группы, то, сделав небольшой марш-бросок до пещеры со слизнями, я буквально проникся этой мыслью.

Для этих целей первоначально я хотел использовать Мозга, но потом пришлось отказаться от этой идеи – слишком уж он был незащищён и медлителен.

«Всё решают кадры, и эти кадры должны быть у меня уже к следующей вылазке!» – принял я решение и отдал приказ о наступлении.

Сделав очередной рывок и развернувшись, я шустро запрыгнул на ближайший сталагмит.

«Да чтоб ты сдох, зараза!» – в сердцах прошипел я, тут же молниеносно соскакивая со сталагмита и перемещаясь на пару метров левее, буквально считанные сантиметры разминувшись с промелькнувшим мимо моей драгоценной шкурки кислотным плевком.

«Надо же, как неудачно-то…» – скривился я, быстро оглядев поле боя. Скрепя сердце я вынужден был признать частичный провал моего великого «Похода за зипунами».

Решив не искушать судьбу более дозволенного, я отдал давно требующийся приказ об общем отступлении моего невеликого войска. Быстро собрав остатки бойцов, мы усиленным маршем, максимально ускорившись, улепётывали обратно в туннель, из которого пришли буквально полчаса назад.

Влетев в туннель и пробежав по инерции десяток метров, я, отстав от основной группы, немного задержался, проверяя, не решился ли кто-то из преследователей неосмотрительно сунуться вслед за нами. Злость и обида крепко схватили меня за горло, а как известно, кровь врага и его предсмертные стоны отлично поправляют пошатнувшееся самомнение, да и вообще улучшают карму.

«Боги любят смелых!» – воодушевил я себя, ожидая гостей, желающих пройтись по нашим следам. К моему сожалению, спустя пару минут идиотов не нашлось, и я, вздохнув удручённо, быстро бросился догонять основную ватагу.

Догнав за несколько десятков минут остатки моей бравой группы, я скомандовал привал и, опустившись прямо на пол туннеля, принялся заниматься мыслительной деятельностью.

«Настало время собирать камни», – глубокомысленно изрёк я и начал вспоминать каждый шаг, начиная с момента входа в пещеру. К сожалению, бой не задался с самого начала.

«Кто же знал, что нам подготовят такую засаду? – попытался оправдаться я перед самим собой. – Вот я и должен был предусмотреть… Великий воитель, блин… Ну да… ну предполагал я, что на входе будет засада… Да блин! Они же тупые звери… Откуда такая хитрость то?»

Как и следовало предполагать с самого начала, на каждую хитрую морду найдётся не менее умный болт – оказалось, не я один такой умный в этих подземельях. Эволюция и сама жизнь в пещерах способствовали выработке максимально эффективного метода противодействия таким вот захватчикам, как я. И у местных аборигенов были не менее эффективные методы и приёмы против «кавалерийских» лихих наскоков.

«Предыдущих менее удачливых жителей пещер уже давно схарчили. А те, кто выжил, выработали методику борьбы с превосходящими силами противника!» – посетила меня гениальная идея.

Местные обитатели пещеры быстро и без особых затей показали мне буквально в первые же минуты боя и «кузькину мать», и «едрит твою налево», а также прочие нехитрые приёмы.

Принцип был прост, как берёзовое полено. Не важно, вторгались в их владения одиночки либо просто ты зазевался в пещере, но правило было единым: кто первый кого обнаружил, тот его и употребил. Кроме того, мелкие внутренние стычки между несколькими группами обитателей пещеры также шли в итоговый зачёт, а пищевая пирамида внутри пещеры была давно обкатана и принята как должное всеми его жителями. Так что одиночки не представляли никакой опасности для аборигенов и скорее служили яркой иллюстрацией дарвинистическому понятию «естественный отбор».

На тот же случай, если в пещеру вторгался крупный хищник, или стая монстров, или, не дай все святые, Пещерный Червь, то тут было не до сантиментов, и «под ружьё» становились все. Все от слова «поголовно»! Жители пещеры споро мобилизовались и, объединившись, споро могли надавать супостату по сусалам.

Мои два разведчика были спокойно пропущены внутрь пещеры на несколько метров, достаточно для того, чтобы подать нам сигнал. После чего мы, словно кудрявые и симпатичные барашки, смело ввалились в пещеру.

Дав нам возможность втянуться и пройти до первого сталагмита, нас тут же атаковали с верхней, до этого скрывавшейся во тьме галереи. Несколько слизней буквально в считанные секунды споро заплевали всё вокруг едкой кислотой, создав у входа небольшую едкую лужу.

Увидев, что нас атакуют из засады, мой бракованный командир решил воспользоваться численным преимуществом и тут же отправил двух бойцов выполнять отвлекающий маневр, а оставшимся приказал штурмовать галерею прямо в лоб.

Мы же втроём – я, Мозг и калека-командир – осторожно стали продвигаться вперёд к сталагмиту, до которого успели дойти наши разведчики.

«Ох не зря я назначил главным этого калеку над своими соплеменниками… – опять вздохнул я, немного отходя от воспоминаний скоротечного боя. – Кстати, надо бы его как-то обозвать, а то всё калека да калека…»

Я посмотрел на ошпаренного кислотой командира, который, раздвинув лапы и вывалив язык, сейчас блаженствовал на полу пещеры буквально в нескольких метрах от меня.

«Мда-а-а… Вот что за скотство… Вот почему нельзя слизням плеваться водой, например… Зачем им высококонцентрированная серная кислота?» – вздыхал я, рассматривая на его костяных боках глубокие рытвины и подпалины. В некоторых местах кислота проела чешуйки брони и, вступив в реакцию с меланином кожного пигмента, тот приобрёл рыжий цвет.